Это опция возвращает прежний вид Главной страницы Евгений Кудряц: Интервью со знаменитыми людьми , разворачивая свернутые и закрытые рубрики и блоки.

Восстановить Евгений Кудряц: Интервью со знаменитыми людьми Главную.

«Хотелось бы продолжать дело Михоэлса!»

Беседа с режиссёром и артистом эстрады Александром Левенбуком

У людей разного поколения Александр Левенбук вызывает различные ассоциации: для пожилых он – участник знаменитого эстрадного дуэта Лившиц-Левенбук, для представителей среднего возраста – Алик из культовой программы «Радионяня», а для более молодых людей – художественный руководитель Московского еврейского театра «Шалом». Но мало кто, например, знает, что именно он в своё время дал «путёвку в жизнь» 16-летней школьнице Алле Пугачёвой, которую впоследствии узнала и полюбила вся страна.

Levenbuk_2

Из Альберта – в Александра

— Когда я готовился к этому разговору, то с удивлением узнал о том, что Вас на самом деле зовут не Александр Семёнович, а Альберт Симхович. По поводу отчества всё понятно – в советское время оно было нежелательным, но почему Вы из Альберта превратились в Александра?

— Это был эстрадный вариант, поскольку моего партнёра по сцене Ливщица звали Александр, то мы решили, чтобы у нас были одинаковые имена, тем более, что у нас был своеобразный дуэт, имевший много одинакового.

— Но позже, уже в эпоху «Радионяни», чтобы не было путаницы, Вас называли Аликом, а его – Сашей. Об этой знаменитой радиопрограмме поговорим немного позже, а пока, пожалуйста, расскажите о Ваших родителях.

— Я родился в нормальной еврейской семье: мама – доктор (акушер-гинеколог), папа – педагог, методист. Они оба родом из Украины, родители папы, когда ему было одиннадцать лет, погибли во время погрома, но отец очень здорово считал в уме, поэтому заработал на дом себе и своей сестре, а когда вырос, то уже в Москве познакомился с моей мамой, на которой женился. Когда я родился, то мы жили в районе «Покровки»  (Сверчков переулок), вот и вся история!

— А когда в Вашем детстве возник пресловутый «национальный вопрос»?

— В детстве в Москве у нас был двор в меру русско-еврейский, и этой проблемы не возникало, в эвакуации, когда уже началась война, ленинградцы дрались с москвичами, а национального вопроса тоже не было, – это происходило в Башкирии, после этого я вернулся в Малаховку – достаточно еврейское и знаменитое место под Москвой, и там тоже ничего подобного не возникало. Когда же я переехал в Москву и пошёл в школу, то и в ней национальный вопрос также не поднимался. Я Вам скажу больше: евреев брали и в медицинский институт, где их было много, так что национальный вопрос там тоже не возникал. А впервые он возник, когда я уже работал артистом московской эстрады, и если в одной концертной бригаде находилось много евреев, то выехать на гастроли за границу не представлялось возможным. «Москонцерт» на то время был очень еврейским, но внутри него не существовало никакого намёка на национальный вопрос! Я в этом смысле – везучий!

— Ваша учёба в медицинском институте как раз пришлась на самый разгар «борьбы с космополитизмом», а пресловутое «дело врачей» вообще проходило у Вас на глазах.

– Я хочу отметить, что поначалу многие из нас даже не догадывались о том, «дело врачей» – еврейское, ведь в нём фигурировали и русские врачи, которые также попали под этот «каток», но уже потом, когда мы немного повзрослели, то поняли истинную картину дел. А это действительно было при нас, когда мы учились, и все наши лучшие профессора или, по крайней мере, многие из них попали в эту историю «убийц в белых халатах». Почти все они были из Первого медицинского института, где я учился – Виноградов, Коган и многие другие врачи, но надо сказать, что, к чести этого института, там практически не раздавались слова осуждения, а в худшем случае царило молчание, потому что выступать против этого было бессмысленно. Но в правительственные обвинения против них в институте никто не поверил, и когда это дело, к счастью, «развалилось», то недавно арестованные преподаватели буквально в этот или на следующий день вернулись в медицинский институт, словно ничего и не произошло, но уже после смерти Сталина.

— В советское время на эстраде существовал дуэт Лившиц и Левенбук. Как он возник?

— Мы ещё в студенческие годы занимались с Лившицем в самодеятельности и достаточно успешно выступали, а когда мы с ним заканчивали учёбу в медицинском институте, то показали эстрадные номера, и нас взяли на работу в «Москонцерт». К тому же в это время прошёл Всесоюзный конкурс артистов эстрады, где мы получили призовое место и стали лауреатами, поэтому без особых моральных и физических усилий стали работать на эстраде, а врачами мы, по большому счёту, практически так и не работали!

— Я хочу уточнить для некоторых наших читателей: Вы с Лившицем работали в достаточно оригинальном жанре так называемого «синхронного» чтения…

— Вы знаете, я Вам признаюсь, что мы не были «первооткрывателями» этого жанра, и до нас уже существовал дуэт артистов – Эфрос и Ярославцев, которые виртуозно владели формой, а мы это делали, но немножко по-другому, и пытались заниматься тем, что условно называлось сатирой, хотя по тем временам это было нереально, однако что-то похожее на сатиру мы с Лившицем делали! Многие думали, что это – какой-то особенный трюк, но мы – разные по характеру, во многом отличаясь друг от друга, в работе очень совпадали, и нам это далось достаточно легко. Мы могли разойтись по разным углам сцены и, не глядя друг на друга, синхронно начать читать какой-то текст. Хочу признаться, что у нас был маленький секрет, и я даже могу сейчас им поделиться с Вами и вашими читателями. Дело в том, что мы вдыхали воздух через зубы, и это было для нас сигналом к началу чтения. Но самое главное, что у нас были очень хорошие авторы: Эдуард Успенский – один из лучших детских писателей в Европе, Феликс Кандель (тогда – Феликс Камов) – тоже замечательный автор, позже подключились Аркадий Хайт и Александр Курляндский. Наш репертуар был интересным, ни на кого непохожим и достаточно остроумным!

— Культовая передача «Радионяня» стала не только вехой Вашей жизни, но и важным событием для всего Советского Союза. Я, как и миллионы детей, каждое воскресенье бежал к радиоприёмнику, чтобы послушать очередной урок «Радионяни». Потом у меня в фонотеке появились пластинки «Уроки Радионяни» и «Поёт Радионяня». А как всё начиналось?

radioniania_uroki

— Однажды нас с Лившицем пригласили на радио записать конферанс большого концерта для детей. Вроде бы конферанс был для нас близким эстрадным жанром, но у нас полностью отсутствовал опыт работы на радио. Режиссёром записи этой программы был Николай Владимирович Литвинов, и он нам поправлял буквально каждую фразу. Мы очень долго всё записывали, и нам с Сашей было даже неловко, а к тому времени мы стали уже известными артистами эстрады, и чтобы как-то «реабилитироваться», мы ему подарили нашу большую и красивую пластинку. Как потом выяснилось, Николай Владимирович поставил её за стекло в книжный шкаф, но так, чтобы была видна обложка. Когда зашла речь о новой детской развлекательной передаче на радио, он случайно посмотрел на эту пластинку и сказал: «Позовите этих ребят!». Нас позвали, и всё закрутилось: подключился Эдик Успенский, мы вместе придумали «Радионяню», и дело пошло! После Успенского на протяжении тридцати (!) лет нам, в основном, писал Аркадий Хайт, а я в меру сил ему помогал, но он был нашим главным автором. Как ни странно, прошло много лет, и буквально сегодня мне позвонили из Общественной палаты и пригласили выступить. Речь идёт о том, чтобы использовать метод «Радионяни» для преподавания русского языка, поскольку у нас большие проблемы с грамотностью. Этот эксперимент уже начат: две школы Южного административного округа Москвы прошли этот курс, а сейчас этим занимается ещё одна столичная школа на улице Сальвадора Альенде, и сейчас наступило время, чтобы посмотреть на предварительные итоги этого преподавания. Если оно даёт хорошие результаты, то данный метод будет распространяться. Иосиф Кобзон послал в свой избирательный округ, в который входят шестьдесят школ, шестьдесят книг «Весёлой грамматики „Радионяни“» и столько же дисков mp3, где записаны тридцать четыре урока грамматики. Будем надеяться, что ребятам это поможет!

— А Вы слышали такую частушку:

«Левенбук и Лившиц – два еврея

(До чего дошли мы, ну и ну!),

Голосов в эфире не жалея,

Русскому учили всю страну!»?

— Да, это очень известное четверостишие, и то, что в нём написано – правда!

— А я до сих пор помню наизусть один из уроков «Радионяни», который был посвящён тому, как правильно говорить по телефону: нужно обязательно поздороваться с тем, кто взял трубку. Скажите, если передача имела такой бешеный успех, то почему она в конечном итоге закрылась?

— «Радионяню» никто официально не закрывал, наоборот – всеми силами мы старались продлить её жизнь, но, во-первых, уехал Хайт (в 1999 году Аркадий Хайт выехал в Германию, где скончался в 2000 году. – Прим. автора), который говорил об этой ситуации «Скребём по дну!», потому что всему есть предел, даже хорошему! Во-вторых, некоторые авторы тоже нам писали, но у них это, честно говоря, не очень получалось!

— Если сравнить сегодняшнее время с началом 90-х, когда был всплеск антисемитских настроений, появилось одиозно-черносотенное общество «Память». Сейчас, по сравнению с тем временем, всё успокоилось или ещё раздаются отголоски бытового антисемитизма?

— Мы находимся в счастливом положении – внутри еврейского театра, поэтому мы, в общем, этого не чувствуем. Другое дело, что такое явление само по себе не проходит: оно существовало веками, и слово погром до сих пор пишется на всех языках «POGROM», и в одно мгновение исчезнуть не может! Если сегодня в стране – огромное количество сторонников Сталина, а он был антисемитом, и этого даже не скрывал, то не может произойти чудес, хотя, конечно, сдвиги огромные! Как мы с Хайтом говорили: «Уже давно все антисемиты поняли, что евреи уезжают из страны, а продукты дешевле не становятся!».

Дефицитная профессия

— В 80-е годы Вы начали работать на эстраде как режиссер в сотрудничестве с писателем Аркадием Хайтом – («Доброе слово и кошке приятно» для Евгения Петросяна и «Нет ли лишнего билетика?» для Владимира Винокура.)

— Мы с ним делали программу для Биробиджанского еврейского театра, и два первых спектакля для театра «Шалом», а также ставили пьесу для театра Сергея Образцова и ещё детский спектакль, который идёт до сих пор, – «Кот Леопольд». Мы с Хайтом многое успели сделать, и я всегда говорил, что наши дозы в соавторстве были неравными: конечно, Хайт был Хайтом, и основная роль отводилась ему, но я сидел рядом и укреплял в нём уверенность в том, что он это может написать!

— Но Вы мне так и не ответили, почему решили стать режиссёром…

— Всё началось как раз с Евгения Петросяна и Владимира Винокура – эстрады, потом перешло на один еврейский театр, затем – на другой. Моя жена (Визма Витолс. – Прим. автора) – балетная по профессии и раньше никогда не ставила ни танцы, ни спектакли, а сейчас она их ставит, и, по-моему, здорово. Наш спектакль «Мадам Роза» «Комсомольской правдой» был назван гениальным (в постановке моей жены). Вообще она уже поставила около 150 (!) танцев!

— Нет ли у Вас сегодня ностальгии по старой эстраде, ведь сегодня жанр конферанса практически исчез?

— Вы знаете, у меня абсолютно нет ностальгии, потому что и тогда были шутки плохие, и сейчас – такие же, но тогда также мы слышали и хорошие шутки, как и теперь! Например, Дмитрий Нагиев – блистательный конферансье, и я даже не знаю, был ли такой в то время. Максим Галкин – великолепный, Ваня Ургант – прекрасный, так что сегодня тоже они есть, а их было мало и сегодня, и тогда: это – дефицитная профессия. А по поводу того, что сегодня конферанс умер, могу сказать: это – неправда, т. к. он не мог умереть по определению. Если есть зрелище, где люди сменяют друг друга, то будет и конферанс, обязательно!

— Очень хорошо, что Вы развеяли очередной миф. А как Вы относитесь к т. н. молодёжному юмору – Comedy Club и т. д.? Я знаю, что у мастеров старой школы мнения на этот счёт диаметрально расходятся…

— У меня к этому делу такой подход: этот юмор, естественно, отличается от юмористов старшего поколения, т. к. сейчас – другое время, требующее других подходов, вкусов, но меня не устраивает другое обстоятельство. Когда раньше из Киева приезжали очень популярные артисты – Юрий Тимошенко и Ефим Березин – знаменитые Тарапунька и Штепсель для участия в каком-либо праздничном концерте, то до этого они несколько раз выступали в других ответственных концертах и там же – за кулисами – быстро вычёркивали те места, которые оказались слабыми или полуслабыми. Они готовились и проверяли свой номер перед выходом на телевидение и на большую сцену. Сегодня в Comedy Club ребята выходят, ничего не проверяя. Петросян десять раз проверяет перед съёмкой на телевидении – десять концертов и всё время вносит поправки! Он – представитель нашего поколения, а молодые этого не делают, поэтому они выносят номера, в которых, скажем, из восемнадцати пунктов: шесть – смешных, а двенадцать – нет, но у того же Петросяна так не бывает…

— Но, насколько я знаю, там практикуется так называемый Stand Up, предполагающий полную импровизацию…

— Нет, никто из них на ходу не импровизирует, импровизирует Нагиев и Галкин, а молодые ничего не сочиняют на ходу, – все их тексты написаны заранее…

— Не секрет, что среди юмористов, как авторов, так и исполнителей, преобладают евреи. Как Вы считаете, с чем это связано? Тут есть какая-то закономерность?

— Ну, это не совсем так: например, русский юморист Анатолий Трушкин написал для театра «Шалом» две еврейские пьесы, и такое тоже бывает! Просто у евреев, в силу исторических условий, ещё давным-давно юмор стал методом защиты. Кроме того, юмор – образец достаточно абстрактного мышления, а всё еврейское образование, основанное на изучении Торы, как раз к нему и приучало, поэтому у евреев такие успехи в физике, математике, социологии – в этих точных науках, где нужно абстрагированное мышление, и там у них – порядок. Когда же речь идёт о более конкретных вещах, то тут они могут уступать другим, так что каждому – своё…

«Шалом»  – это «мир»

— Теперь мы с Вами поговорим о Вашем театре «Шалом», которым Вы руководите многие годы. Как он возник?

— Если отвечать на Ваш вопрос коротко, то в 1948 году был убит Соломон Михоэлс, а через год закрыли и разгромили последний еврейский театр в стране, а их было двадцать два, и еврейских театров в СССР не стало. В Москве на протяжении сорока лет не было такого театра, а потом возник «Шалом».

— Но в конце 80-х годов в Москве было два еврейских театра – камерный музыкальный под руководством Шерлинга и «Шалом». У некоторых людей до сих пор в голове путаница по этому поводу. Внесите, пожалуйста, ясность в этот вопрос…

- Первым действительно был театр Шерлинга – Биробиджанский еврейский театр, который базировался в Москве, а «Шалом» возник позже. Потом Юрия Шерлинга сменил Михаил Глуз, затем были и другие художественные руководители, после чего этот театр прекратил своё существование. А возникновение театра «Шалом» произошло, конечно, не на пустом месте, а на базе еврейского драматического ансамбля, который очень скромно существовал, его не пускали на гастроли, иногда по восемь (!) месяцев не было ни одного спектакля. Но тогда уже наступило другое время, началась перестройка, и театр «Шалом» стал довольно успешно развиваться. В 2015 году мы открыли двадцать восьмой сезон, но, к сожалению, у нас сейчас идёт капитальный ремонт, поэтому мы практически оказались на улице и скитаемся по Москве, а ремонт в настоящее время приостановлен. Все деньги, как сейчас принято говорить, «распилены», но сейчас по этому поводу началась «война», создаются комиссии, а Кобзон написал письмо, адресованное правительству Москвы, так что начался процесс. Посмотрим, чем он закончится…

— И на каких площадках вы теперь играете спектакли?

— Мы сейчас все спектакли играем на одной площадке, на сцене театра «Аквамарин» (станция метро «Кунцевская»), это – примерно 6 наименований в неделю.

— Я посмотрел, что репертуар театра очень разнообразен. У Вас идут пьесы разных авторов, начиная от Шолом-Алейхема и Зингера, заканчивая Хайтом, Рацером, Смолиным и упомянутым Вами неевреем Трушкиным. Как происходит формирование репертуара? Какими премьерами Вы порадуете в новом театральном сезоне?

— Нет, в связи с ремонтом премьер не будет, но мы делаем возобновление некоторых спектаклей. Это – «Испанская баллада» по Лиону Фейхтвангеру, хотя у нас есть кое-что в работе, но пока мы этим не хвастаемся. В нашем репертуаре есть мюзиклы, и спектакли для детей, и трагедии, и драмы, так что представлены все жанры. У нас даже есть просто концертная программа «Фаршированная рыба с гарниром», так что наш репертуар – многоцветный!

— У Вас – интернациональная семья: Ваша жена по национальности – латышка. Я знаю, что у прибалтов менталитет отличается от нашего. Вы это как-то ощущаете?

— Моя жена работает в еврейском театре и иногда чувствует больше, чем настоящие евреи, Визма поймала суть и делает глубинные еврейские вещи, мы очень довольны её работой. У нас в театре вообще – интернационал, потому что для 26-ти спектаклей столько евреев нет в Москве! В нашем фойе висит очень интересное фото: в центре – я, а по бокам – по пять корейских девушек и подпись – «Зрители еврейского театра»!

— Вы сегодня в нашей беседе уже упомянули имя Соломона Михоэлса. Можно ли считать Ваш театр наследником и продолжателем традиций его знаменитого театра?

— Нам бы хотелось, чтобы мы считались продолжателями дела Михоэлса – великого артиста и режиссёра, но заслужили мы такое право или нет – судить не нам…

— Вы являетесь членом Общественного совета Российского еврейского конгресса. Что входит в Ваши функции?

— Вообще, я хочу сказать, что вхожу во все главные еврейские организации России. Это – не очень большая для нас работа, и Российский еврейский конгресс с нами сотрудничает, когда проводятся какие-то праздники, и мы даём представления для пожилых евреев – членов РЕК. Это – благотворительные мероприятия. Бывает, что мы приглашаем на обычные спектакли людей по рекомендации или же по просьбе Российского еврейского конгресса. Общие мероприятия, праздники – вот в чём, в основном, заключается наше участие в его работе…

— В заключение нашего разговора, что бы Вы пожелали себе и всем нам?

— Я думаю, что в слове «Шалом» заложено само название, это – МИР в мире, МИР между народами, МИР в семье, МИР в отношениях с людьми: на улице, в автобусе, в трамвае и в метро. МИР – благотворен, поэтому я всем желаю МИРА – во всех его проявлениях. Вот, чего я желаю всем тем, кто сейчас читает эти строчки!

— Я Вас благодарю за этот интересный разговор, желаю Вам новых творческих успехов, удачного окончания капитального ремонта и возвращения в своё здание, а также новых премьер! Мы надеемся, что театр «Шалом» доберётся до Германии!

— Мы тоже очень надеемся, что это скоро произойдёт! Мы не жалуемся, и нас очень хорошо везде принимают, но, вполне может быть, что еврейская публика в ФРГ чуточку лучше зрителей других стран и городов!

Беседовал Евгений Кудряц

Автор благодарит пресс-секретаря театра «Шалом» Антона Трубкина за помощь в организации этого интервью, а также за предоставленное фото.

«Еврейская панорама», январь 2016 года

Levenbuk

GD Star Rating
loading...
GD Star Rating
loading...

2 коммент.

  1. Татьяна:

    Я- русская. Но вот уже почти год постоянно приезжаю в Шалом на спектакли. И замечаю, что большинство зрителей- русские. Нам понятен их юмор, там нет пошлости.Мне нравится театр, мне нравятся актеры.Олег Домбровский, Денис Дэмкив. Виктория Тарасова. Желаю скорейшего завершения ремонта и новых спектаклей.

    GD Star Rating
    loading...
    GD Star Rating
    loading...

  2. Ирина:

    У Климова никогда нельзя было провести резкой границы между юмором, выдумкой и чем-то очень большим и серьезным. Так хотелось всегда играть, даже в жизни. Они с Михоэлсом были и в этом очень близки. Эта удивительная готовность принять участие в игре, в любой возникающей игре особенно ярко проявлялась в часы климовского застолья. Игра возникала неожиданно, развивалась молниеносно и кончалась через несколько минут, оставляя зрителей навсегда покоренными.

    GD Star Rating
    loading...
    GD Star Rating
    loading...

Прокомментировать Ирина