Это опция возвращает прежний вид Главной страницы Евгений Кудряц: Интервью со знаменитыми людьми , разворачивая свернутые и закрытые рубрики и блоки.

Восстановить Евгений Кудряц: Интервью со знаменитыми людьми Главную.

Александр Фитц: «Человек я неунывающий и люблю историю»

fitz1 – Уважаемый Александр, ваша биография – наглядный пример того, как жизнь создает непреодолимые препятствия, с которыми приходится героически сражаться. У вас с детства боевой характер?

– Скорее неунывающий. Ну а препятствия... У кого их не было, у кого их нет?

– Иными словами, вы хотите сказать, что любое препятствие преодолимо?

– Я в этом убежден. Главное – очень захотеть его преодолеть.

– Вы всегда были таким уверенным?

– Я совсем не уверенный. Я просто упорный.

– Почему вы решили стать журналистом?

– Чтобы избежать командировки в Монголию.

– В Монголию?!

– Я проходил срочную службу в Советской армии в железнодорожных войсках. И вот однажды мой приятель Александр Литвиненко, который был писарем в штабе, по секрету сообщил, что из Москвы поступило распоряжение о передислокации нашей части из Красноярска, где мы тогда находились, в братскую Монголию. Причем моя рота отправлялась одной из первых, и мне, по самым скромным подсчетам, предстояло прослужить лишних полгода. А вот одной из последних на родину Чингисхана отправлялась редакция бригадной многотиражки. Буду искренним – в страну Великой степи мне ехать не хотелось. Поэтому на следующий день я явился в нашу армейскую многотиражку и, представившись по всей форме, сообщил главному редактору, что давно мечтал стать штатным корреспондентом. Тот, ничуть не удивившись, ответил, что свободных корреспондентских ставок нет, все заняты офицерами, но вот наборщики в типографию нужны.

– И вы согласились?

– Не раздумывая. Вначале я был наборщиком, потом метранпажем, то есть занимался версткой газетных полос. Затем освоил специальность печатника, а заодно стал писать в различные военные и гражданские газеты и журналы. Кстати, гонорар, который я получал, очень скрашивал и вносил разнообразие в суровые солдатские будни, причем до такой степени, что время от времени я оказывался на гауптвахте.

– Вы были недисциплинированным солдатом?

– Все относительно. Несколько лет тому назад по телефону меня разыскал живущий ныне в США Анатолий Семенович Бердичевский – тот самый редактор, который взял меня в многотиражку, так вот он сказал, что до сих пор вспоминает меня с огромной теплотой и даже гордится.

– Почему вы не стали профессиональным военным журналистом?

– На последнем году службы мне предложили вне конкурса поступить на факультет журналистики Львовского высшего военно-политического училища, сделав тем самым величайшую поблажку, согласованную в заоблачно высоких кабинетах. Но я отказался, ибо отношения между старшими и младшими по званию офицерами, которые я наблюдал, мне не нравились. Мне всегда хотелось быть максимально свободным – насколько это, естественно, возможно.

– И вы пошли работать в гражданскую газету.

– Да. Демобилизовавшись, я возвратился в Узбекистан и поступил корреспондентом в газету с лирическим названием «Алмалыкский рабочий». Замечу, что к тому времени, кроме профессии наборщика-метранпажа, я окончил курсы машинистов железнодорожного крана, успел поработать помощником машиниста электровоза. Помощник, кстати, получал в месяц около 250 рублей, деньги по тем временам приличные. Машинист железнодорожного крана – минимум 300, а оклад корреспондента городской газеты не превышал 100. Но я уже заболел журналистикой.

– У вас были хорошие наставники?

– Оглядываясь на прожитые годы, могу сказать, что считаю себя очень везучим человеком. В том числе и в работе. У меня были прекрасные главные редакторы: в Алмалыке – Борис Александрович Ким, в Ташкенте – Сагдулла Музафарович Караматов. Я же рос без отца и в какой-то степени они, сами того не подозревая, мне его заменили.

– Вы и сами были главным редактором. Причем республиканской газеты, выходящей в Ташкенте. Как вам, носящему столь неузбекскую и нерусскую фамилию, удалось занять столь высокий пост?

– Именно этот вопрос мне задал и германский чиновник, ведающий приемом немцев-переселенцев. Он, правда, заглянув в какой-то кондуит, еще добавил, что, согласно последней переписи населения, в СССР только 3,5 процента российских немцев имели высшее образование, и это самый низкий показатель в стране. А затем, сделав зловещую паузу, поинтересовался, каким образом мне удалось окончить университет и стать главным редактором?

– Что вы ему ответили?

– То же самое, что отвечу вам: умным родился.

– Каким вы были редактором?

– Думаю, хорошим. Республиканскую молодежку я принял убыточной и сделал рентабельной, увеличив тираж в разы, она завоевала массу дипломов, ребята и девушки, которые начинали у меня, позже перешли в известные московские издания.

– Но, несмотря на это, вас, как я слышал, сняли с работы и едва не посадили?

– И такое было. Но мне снова повезло.

– Так за что же вас сняли?

– Мне инкриминировали злоупотребление служебным положением. Но фактически рассчитались за статьи о коррупции в Узбекистане. И потом тот факт, что немец – главный редактор, многих все же раздражал. С подачи Горбачева в Узбекистане началась перестройка, но местные власти интерпретировали ее по-своему: инородцев – вон! Русских, украинцев, белорусов на первом этапе не трогали. Боялись. За них взялись сразу после кончины СССР. А я был немцем.

– Вы часто говорите «мне повезло», «мне снова повезло». Вы действительно считаете себя везучим?

– Приведу только один пример. Однажды в разговоре с заведующим сектором печати ЦК Компартии Узбекистана Рахимом Самановым я посетовал, что окончил не очное, а заочное отделение факультета журналистики. В ответ тот, хитро усмехнувшись, сказал, что если бы в 1971 году я подал документы на очное отделение, то меня бы стопроцентно провалили. Именно в 1971 году, по его словам, было принято закрытое решение Секретариата ЦК КПСС, о том, что на ряд гуманитарных факультетов вузов, в том числе и факультеты журналистики, разрешено, наконец, принимать крымских татар и немцев. Но только на заочные. К счастью, тогда из-за финансовых затруднений я мог учиться только заочно. Разве это не везение? Или другое – если бы меня не уволили из «Комсомольца Узбекистана», я бы наверняка не был принят в центральную газету советских немцев «Нойес лебен», не переехал в Москву, не принял участие в возрождении Немецкой Лютеранской церкви...

– Александр, вы еще забыли упомянуть «РГ/РБ», в которой проработали девять лет. Как вы очутились в этой газете?

– Одной-двумя фразами не ответить. Это целая история с Борисом Фельдманом в главной роли.

– Расскажите.

– Не могу, но скоро, надеюсь, вы ее прочтете в моей книжке, которую готовлю к печати.

– Сегодня вы один из самых известных и авторитетных авторов, пишущих о российских немцах. Помните свою первую статью на эту тему?

– Я помню, кто первым рассказал мне о манифестах и указах Екатерины II, приглашающих иностранцев переселяться в Российскую империю, об указе Верховного Совета СССР от 28 августа 1941 года, об Автономной республике на Волге и автономных немецких районах в Крыму и на Украине, о депортации, массовых запретах на профессии, на возвращение в родные места... Это были заведующая литературной частью Немецкого драматического театра из Темиртау Роза Штейнмарк и актер театра Давид Шварцкопф. Гастролируя по стране, этот коллектив вел огромную просветительскую работу среди немцев, с большим, замечу, риском для себя.

В 1985 году театр приехал в Ташкент, и все дни их гастролей я не расставался с ними и все слушал, слушал и спрашивал, спрашивал. Ведь все было под запретом: и наша история, и наше настоящее, и даже мысли. Доходило до того, что сам факт жизни в СССР двух миллионов российских немцев замалчивался. Всех нас постарались превратить в Иванов, точнее Гансов, не помнящих родства. Единственно, что нам оставили, так это нашу национальность, и то в виде некой черной метки, некого тавра. Но именно это и позволило нам возродиться как этносу. Если же говорить о первой серьезной публикации, то ею стала книга «Боль в наследство», вышедшая в 1989 году в ташкентском издательстве «Еш гвардия». Она стала первой после окончания Второй мировой войны книгой о российских немцах на русском языке. Говорю об этом без всякой гордости, а с большой грустью.

– В конце 80-х годов прошлого века вы стали заместителем председателя Всероссийского фонда реабилитации и помощи жертвам сталинизма и трудармейцам, членом президиума Конфедерации репрессированных народов России. Совершенно очевидно, что подобная деятельность подвергалась жесткому прессингу со стороны властей. Расскажите об этом.

– В то время я уже жил в Москве, а в Москве, Евгений, всем подобным организациям в то время уже дышалось довольно вольготно. Там было много иностранных корреспондентов, зарубежных представительств, либерально настроенных руководителей среднего звена различных, в том числе и партийных, и правоохранительных, органов. Так что особым репрессиям ни я, ни мои коллеги не подвергались: ну, прослушка телефонов, ну, регулярные попытки отправить тебя на армейские сборы, несанкционированные тайные обыски квартир, то есть все по мелочи. Другое дело провинция. Вот там нашим активистам жилось действительно тяжко.

– Вы бы могли назвать эти регионы?

– Новосибирск, Томск, Поволжье, Казахстан... Сегодня, спустя годы, иногда приходится слышать, мол, а что все эти активисты «Видергебурт» героического совершили? Отвечаю: одно то, что они реанимировали национальное самосознание российских немцев, подняли их с колен, уже достойно самой высокой похвалы. Ведь никто тогда не мог предположить, что СССР рухнет, а вот что любого из них могут в лучшем случае уволить с работы, избить, а в худшем – осудить за тунеядство, иное липовое преступление, было весьма реальным. И когда Константин Эрлих летом 1988 года в редактируемой им газете Freundschaft, позже переименованной в Deutsche Allgemeine Zeitung, опубликовал серию очерков, в которых впервые вывел формулу принадлежности всех немцев тогдашнего СССР к этносу российских немцев, вне зависимости от географии их прошлого и нынешнего проживания, то это был поступок. Помню, как, преодолевая препоны цензуры и сопротивление кураторов из ЦК КПСС, буквально протаскивал на страницы Neues Leben статьи об истории и мучениях российских немцев главный редактор этой газеты Владимир Чернышев, к слову, русский по национальности. А взять руководителя Новосибирской организации «Видергебурт» доктора Валериуса Вайнгардта. Сколько ему провокаций местный КГБ устраивал, да каких! Но не сломили, как и Александра Дитца из Барнаула, Виктора Эрлиха и Альберта Обгольца из Омска, Виктора Гофмана из Калининграда, Бориса Петерса из Пугачева и Альму Эглит из Красноармейска Саратовской области, Иосифа Циммермана из Львова, Эвальда Кальмана из Москвы, Герхарда Вольтера из Бишкека, Виктора Дизендорфа из Кемерово, Генриха Арнгольда из Караганды... Да разве возможно всех перечислить?!

– Александр, с середины 80-х вы активный участник движения за восстановление справедливости в отношении репрессированных народов, и поэтому не могу не поинтересоваться, как вы оцениваете грузино-осетинский конфликт?

– Действительно, ряд лет я плотно занимался проблемами репрессированных народов, был близко знаком с лидерами общественно-политических организаций крымских татар, месхетинских турок, карачаевцев, корейцев, балкарцев, чеченцев, ингерманландских финнов, калмыков и имею представление о непростых взаимоотношениях в том числе и кавказских народов. Однажды «вор в законе», доктор искусствоведения, член Союза писателей Грузии и видный грузинский политик Джаба Иоселиани, скончавшийся в 2005 году, произнес: «Демократия – это вам не лобио кушать». Так вот воевать – это тоже не лобио кушать и не тосты произносить, и не лавровым листом торговать. Грузины этого не поняли. Теперь, надеюсь, понимают. И еще – сколько бы они ни размахивали своими флагами в Европе и в США, сколько бы ни вопили о «русских оккупантах», никто умирать за них здесь не намерен, а сами они умирать тоже не хотят. Они начали несправедливую войну и получили справедливое возмездие. Но не это главное. Главное, что, насколько мне известно, ни один грузин, в том числе и за пределами Грузии, так и не выдавил из себя слов соболезнования по поводу безвинно убитых осетинских детей, женщин, пожилых людей. То есть не покаялся и не раскаялся. Позорно это.

– В 1991 году вы приняли, как мне думается, непростое решение о переезде в Германию. Чем оно было продиктовано?

– Прежде всего отказом российского руководства восстановить незаконно ликвидированную республику российских немцев, то есть окончательно отменить репрессивные указы против нашего народа, что, кстати, обещали сделать Горбачев, а затем Ельцин, но обманули. В итоге проиграла Россия, ибо людские ресурсы всегда были ценнее золота, нефти, газа... Я же счастлив, что живу в Германии, хотя и к России отношусь с теплотой и желаю ей только добра.

– В последние годы количество немцев из СНГ, прибывающих на ПМЖ в Германию, существенно снизилось. Это случилось в результате введения более «драконовских» законов или по причине того, что ФРГ перестала быть привлекательным государством для репатриантов?

– Германия для немцев, живущих не только в государствах бывшего СССР, но также в Южной Африке и Южной Америке, своей привлекательности не утратила. Просто их переезд, особенно после принятия 1 января 2005 года федерального Закона об иммиграции (Zuwanderungsgesetz), по сути, прекращен, хотя об этом, то есть о праве возвращения на родину предков, ратовали многие поколения политиков послевоенной Германии. В результате в 2006 году в Германию прибыло всего 7747 этнических немцев и членов их семей, в 2007-м – уже 5792, а за восемь месяцев нынешнего – 2253. В то же время эксперты бьют тревогу по поводу того, что Германии угрожает экономический коллапс, вызванный нехваткой рабочей силы ввиду общего старения нации. Для спасения обдумываются программы по увеличению притока в страну... иностранцев. Вот и получается: чтобы переехать в Германию, сегодня выгоднее быть кем угодно, только не немцем.

– Сколько, по вашему мнению, этнических немцев согласилось бы переехать в Германию из республик бывшего СССР?

– Не менее миллиона. Прежде всего из среднеазиатских республик, где в условиях укрепления позиций ислама морально и экономически им становится жить все тяжелее и тревожнее.

– В последние годы вы прекратили заниматься активной журналистикой. Чем это вызвано?

– Есть такое понятие – усталость металла. Вот и я подустал. Но пишу книжки, занимаюсь бизнесом, общественными делами.

– Если позволите, о ваших книгах. Предпоследняя, которая называется «Судьба – российский немец» – серьезная, с множеством цифр, фактов, аналитики. А вот последняя – «Возвращение блудного немца» – веселая, я бы даже сказал разухабистая. Чем это вызвано?

– Наверное тем, что человек я веселый, неунывающий. Но в то же время люблю и всегда интересовался историей.

– Над чем сейчас работаете?

– Сразу над двумя книгами: одной серьезной, а другой, как вы выразились, «разухабистой». Обе, надеюсь, выйдут в следующем году.

– Что ж, успеха вам, а главное, здоровья!

– Искреннее спасибо, Евгений!

«Русская Германия» № 52, 2008 год

GD Star Rating
loading...
GD Star Rating
loading...

Александр Фитц: «Человек я неунывающий и люблю историю» 10.0102

6 коммент.

  1. Мобильный софт:

    Ага, теперь ясно… А то я не сразу поняла, где тут связь с названием…

    GD Star Rating
    loading...
    GD Star Rating
    loading...

  2. Скачать софт:

    настоящая проблема для нашего времени, с нетерпением буду ждать продолжения Ваших рассуждений на по этому вопросу.

    GD Star Rating
    loading...
    GD Star Rating
    loading...

  3. znochkin:

    обновляйтеь чаще!

    GD Star Rating
    loading...
    GD Star Rating
    loading...

  4. Norikov:

    Да таков наш современный мир и боюсь с этим ни чего невозможно поделать:)

    GD Star Rating
    loading...
    GD Star Rating
    loading...

  5. Юрий:

    Отлично написано. Позитива конечно не хватает, но читал на одном дыхании

    GD Star Rating
    loading...
    GD Star Rating
    loading...

  6. Владимир:

    Уважаемый Александр , прочитал Вашу статью про немцев Туркестана. У меня к Вам вопрос, если можно, не встречалась ли Вам фамилия Савич? Я пытаюсь найти хоть какие-то сведения о моих прадедушке и прабабушке (Савич Александр и Вильгельмина Августа или Августовна ). Они жили в Ташкенте, видимо в посёлке Троицкое, и у них была дочь Елена-моя бабушка.

    Буду невероятно признателен за ответ. 

    Владимир Перетт

    GD Star Rating
    loading...
    GD Star Rating
    loading...

Прокомментировать Скачать софт