Это опция возвращает прежний вид Главной страницы Евгений Кудряц: Интервью со знаменитыми людьми , разворачивая свернутые и закрытые рубрики и блоки.

Восстановить Евгений Кудряц: Интервью со знаменитыми людьми Главную.

Лев Шлосберг: «Оппозиция и эмиграция – разные вещи»

Лев Шлосберг – российский политик, правозащитник, журналист, председатель Псковского регионального отделения и член федерального Политического комитета партии «Яблоко».

lev_schlossberg4jpg

На федеральном уровне стал известен после публикации 25 августа 2014 года в издаваемой им газете «Псковская губерния» сведений о гибели при невыясненных обстоятельствах военнослужащих-контрактников 76-й гвардейской десантно-штурмовой дивизии Леонида Кичаткина и Александра Осипова. Журналисты, занимавшиеся этим делом, получали угрозы и подверглись нападению возле псковских кладбищ, где были похоронены погибшие. А вечером 29 августа 2014 года на Льва Шлосберга, возвращавшегося домой из офиса, напали со спины двое неизвестных. Лев Шлосберг был госпитализирован, у него были диагностированы черепно-мозговая травма, временная амнезия, перелом носа и множественные гематомы лица. По данным самого политика, никаких следственных действий по этому делу не проводится.

– На сентябрьских выборах российская оппозиция не сумела объединиться и прорвать заслоны, чтоб попасть в парламент. Что дальше?

– Во-первых, мы не знаем настоящих результатов выборов: они никому неизвестны, потому что эти выборы были точно так же сфальсифицированы, как и парламентские выборы 2011 года, а по некоторым регионам – даже больше, чем тогда. Реальные результаты нам неизвестны, и мы не можем сказать, что эти выборы прошли честно.

Во-вторых, в итогах этих выборов есть несколько существенных результатов, о которых нужно говорить. Впервые больше половины избирателей России вообще не пришли на выборы. Даже при всех фальсификациях, вбросах, искусственном повышении явки и переносе этой фальшивой явки в пользу одной партии более 50% граждан не пришли на избирательные участки.

Это самый серьёзный политический процесс, который идёт сейчас в России – процесс отчуждения людей от власти, в большей степени – отчуждения мотивированного и сознательного, и это – самый опасный для государства процесс.

Люди не участвуют в формировании власти, не разбираются в ней, не видят никаких возможностей изменения ситуации с помощью выборов, и тем самым они не только маргинализуются, а радикализуются.

С одной стороны, они продемонстрировали своё неверие в политическую систему государства. С другой стороны, они показали своё неверие в выборы как конкретный институт этой системы и высказали полное недоверие участникам политической жизни, в том числе и нам – демократам. Они дали понять, что не связывают никаких перспектив ни с государством, ни с выборами, ни с нами. Это намного серьёзнее, чем просто анализ конкретных статистических результатов избирательной кампании.

В любом случае, избирательная кампания у нас не получилась, этому есть масса различных объяснений. Я не думаю, что это вообще интересно вашим читателям, но я очень критично отношусь к нашей избирательной кампании и считаю, что мы создали хорошую коалиционную команду, преимущество которой не смогли раскрыть на выборах.

– В советское время были диссиденты, которые сражались с ненавистным им режимом. Можно ли современных российских оппозиционеров сравнивать с ними?

– Это очень наивное и механистичное сравнение. Не стоит заниматься искусственными историческими параллелями. Они всегда существуют, но параллели опасны именно своей механистичностью: каждая эпоха – это другая эпоха, а советские диссиденты – ещё и другая историческая, культурная и информационная среда.

Тогда не было интернета, были реально закрытые границы, «железный занавес» и существовала исключительно небольшая возможность услышать иное мнение за счёт так называемых голосов. Была тоталитарная страна, и как сейчас ни оценивать Россию, но я же с вами говорю не из Лондона, а из Пскова. Я депутат, избранный тысячами людей, хотя у нас тоже были фальсифицированные выборы, но сфальсифицировать их на 100% власти не смогли. Сейчас ситуация другая, и советскую эпоху нельзя сравнивать с нынешней в принципе: хуже или лучше. Сейчас – другая жизнь.

– Некоторые лидеры оппозиции вынуждены жить за пределами РФ. Этот факт никак не может влиять на некую разобщённость в этой среде?

– На мой взгляд, оппозиция и эмиграция – разные вещи. Оппозиция находится внутри страны и борется за власть, в первую очередь, на выборах, а вне страны – это эмиграция. Эмигранты могут заниматься просвещением, отстаивать гражданскую позицию и участвовать в различных политических процессах, но их нельзя называть оппозицией. Оппозиция – это политическая сила, которая борется за власть в стране.

Извините, ради бога, но наша партия – оппозиция, я как депутат – оппозиция. Те, кто живут в Берлине, Лондоне, Париже, Риге – это эмиграция, а не оппозиция. Я к ним отношусь с уважением и никоим образом не буду их учить жизни: они приняли своё решение, я его уважаю, но нужно чётко понимать, что это разные образы жизни.

Я их не обижаю, не унижаю, но эмиграция – это другая профессия.

У нас задача – бороться с Путиным и «Единой Россией», выходить на выборы – такие грязные, нечестные и подлые, учиться на них побеждать, несмотря ни на что, это – профессия оппозиции, а в эмиграции такой профессии, в принципе, нет.

– Вы родились и работаете в Пскове, а у вас никогда не возникало мыслей попытаться сделать политическую карьеру на федеральном уровне?

– Я и так нахожусь на федеральном уровне и являюсь одним из федеральных политиков России, зачем для этого жить в Москве?

Если бы мы выиграли выборы в Госдуму, то я вынужден был бы ехать в Москву, но я её не люблю. Это плохой город, мне в нём неудобно и некомфортно, я не ищу работы в Москве, хотя у меня таких возможностей много, мне это часто предлагали.

Если меня выберет народ, то я готов работать в Москве и привыкать к другому образу, другой биологии жизни, но меня туда абсолютно не тянет. Москва – это другой город, там можно оказаться вынужденно, но я абсолютно туда не стремлюсь.

Мы живём в современном информационном пространстве: я живу в Пскове и разговариваю с Москвой, с Европой и миром – с кем хочу.

– Чем вы объясняете такой запредельно высокий рейтинг Владимира Путина по данным не только прокремлёвских социологических служб, но и независимого «Левады-центра»?

– Вообще нет никаких цифр, забудьте об этом и выбросьте в мусорную корзину всю российскую социологию. В обществе, где царит страх, где люди реально опасаются стать для государства инакомыслящими и потерпеть от решений властей, никакой достоверной количественной социологии не существует.

Мы не знаем рейтинга Путина: он неизвестен никому! Во время поквартирных количественных опросов в стране, где нет свободы общественного мнения, а есть страх, никакие полученные таким способом цифры не имеют значения.

Вдумайтесь: домой к человеку, чьи адрес и телефон известны, приходит интервьюер и спрашивает: «Вы поддерживаете Владимира Владимировича Путина?». В России ещё есть отчаянные люди, которые отвечают «нет», а потом у них берут ещё номер мобильного телефона, чтобы контролёры могли позвонить и проверить, существуют ли они на самом деле. Какая в такой атмосфере может быть социология? Это деньги, выброшенные в ведро.

Я абсолютно уверен, что рейтинг Путина существенно ниже, чем эти цифры (82%. – Авт.), но честный рейтинг выясняется на честных выборах, а их не было ни вчера, их не будет и в 2018 году. Реальный рейтинг Путина, на мой взгляд, ниже 50%, такое моё ощущение.

– На вашем персональном сайте есть «Гражданский манифест», и один из его пунктов – «Принятие новой Конституции России». Что должно измениться в основном законе РФ?

– Хороший вопрос. Это не просто документ, а проект программы «Яблока», который я разрабатывал в 2011 году. Он выносился на съезд партии и обсуждался, но не был принят. Этот документ для меня принципиальный, я впервые в своей практике разрабатывал проект национальной политической платформы.

Мне очень понравилось работать с этим проектом, было партийное и общественное обсуждение, которое мне очень много дало: я получил много откликов, и люди мне сказали: «Лев, вот с этого (новой Конституции) и нужно начинать! Нужно объяснять, что мы будем строить новое государство!».

Я противник суперпрезидентской республики, я республиканец и противник той формы президентской республики, которая сейчас существует в России. У нас фактически уничтожен федерализм, и по сути дела, Российская Федерация не является таковой: это унитарное государство, и нарастающий унитаризм этого государства очевиден.

Я сторонник парламентской республики, но понимаю, что в России, скорей всего, невозможно ликвидировать должность президента из-за того, что страна – огромная, и нужна некая фигура, которая связывала бы государство в единую систему, и вряд ли это может быть только парламент.

Сформированный даже на самых честных выборах, он будет недостаточен как стабилизирующая площадка даже при правительстве со значительными полномочиями, которое всё равно будет зависеть от парламентской коалиции.

Я сторонник ответственного перед избирателями и парламентом сильного правительства, но считаю, что институт президентской власти в России должен быть. Но только в части полномочий нынешней президентской власти, когда президент, например, является лицом, вводящим в силу федеральные законы.

Я согласен с этой функцией, но не согласен с тем, что полномочия человека на этой должности таковы, что указами президента фактически формируется правовое поле, что администрация президента становится даже не вторым, а по существу первым правительством, что роль главы государства в законодательном процессе является исключительной. В России президент стал де-факто императором, против чего я категорически возражаю.

Всё это привело к построению «вертикальной» системы власти, когда наверху сидит фараон, а под ним – всё, что ему должно быть просто подчинено. Это разрушило общество, которое, в принципе, зарождалось в России с 1980-х годов прошлого века.

Политическая инициатива местных властей наказуема и может стоить даже не карьеры, а свободы или жизни.

Для воспитания ответственной власти на всех уровнях – федеральном, региональном и местном – должен быть баланс полномочий властей, территория самостоятельности и ответственности.

У нас сегодня парадокс: должны ли избиратели прямым голосованием выбирать мэров городов и глав районов, решает законодательное собрание субъекта федерации. В Псковской области в этом смысле почти триумф и заповедник демократии, главы районов у нас избираются жителями, но мэры крупнейших городов – Пскова и Великих Лук – не избираются, а назначаются по контракту с городскими представительными органами. Почему это решение принимается не самими жителями муниципалитета, а на вышестоящем уровне?

Жизненно важно, когда в политической жизни есть конкуренция, а сейчас построена такая политическая система, которая уничтожила конкуренцию, – её фактически нет.

Беседовал Евгений Кудряц

Газета «Русская Германия»№49, декабрь, 2016 года

GD Star Rating
loading...
GD Star Rating
loading...

Оставить комментарий или два