Евгения Симонова: «Культурная жизнь в России кипит и бурлит!»

Актрису Евгению Симонову публика полюбила с первого взгляда – с небольшой роли в фильме Леонида Быкова «В бой идут одни старики». Затем были «Афоня», «Обыкновенное чудо» и много других фильмов. Но ценители театра знают её и как блистательную театральную актрису, которая уже почти 40 лет служит в труппе легендарного театра имени Маяковского. В этом году Евгения Павловна во второй раз примет участие в программе Дней Российской Культуры в Баден-Бадене, которые пройдут с 25 апреля по 8 мая 2013 года. Накануне фестиваля наш корреспондент побеседовал с этой прославленной актрисой театра и кино.

-          Евгения Павловна, вы родились в Ленинграде, но затем оказались в Москве. Когда и почему Вы переехали в столицу СССР?

-          Мой отец (Павел Васильевич Симонов, крупный учёный, член-корреспондент АН СССР. Прим автора) – очень известный нейрофизиолог, но в то время, когда мы переезжали из Ленинграда в Москву, он был совсем молодым, и его учитель – ученик Павлова Асратян (Эзрас Асратович Асратян – советский нейрофизиолог, член-корреспондент АН СССР. Прим автора) позвал в Москву, где он создавал институт, который отец затем возглавлял в течение двадцати лет, – Институт высшей нервной деятельности и нейрофизиологии. Поскольку папа был фанатиком, и для него дело всегда стояло на первом месте, то он переехал в Москву. Какое-то время мы жили врозь, после чего мама забрала нас, и мы переехали к отцу (У Евгении Симоновой есть родной брат – Юрий Вяземский – известный учёный и телеведущий. Прим. автора).

-          В детстве Вы занимались хореографией. А когда у Вас возникло желание стать актрисой – уже тогда или позже?

-          В детстве у меня были мечты, как и у большинства девочек, но весьма абстрактные и неконкретные. Потом это ушло, и я училась в английской школе, а моя мама была замечательным педагогом и всю жизнь преподавала английский язык в языковом вузе, поэтому я хотела пойти по её стопам и в десятом классе я очень серьёзно готовилась к поступлению в педагогический институт на филфак.

-          А почему Вы передумали?

-          У моего отца были научные темы, которые часто носили пограничный характер, а в то время он занимался психологией творчества, и его пригласили прочитать цикл лекций в Школу-студию МХАТ. Мой папа обладал очень ярко выраженными актёрскими способностями (он вообще был весьма талантливым человеком), и я чрезвычайно любила его публичные лекции, которые всегда были немного спектаклями, а когда он приходил домой, то рассказывал о Школе-студии МХАТ и о том, как присутствовал на экзаменах. Это было так живо и интересно, и мне вдруг открылся незнакомый мир, что я решила попытаться поступать в театральный институт. В наше время (сорок лет назад) экзамены в театральные вузы проходили в июне-июле, а в «серьёзные» институты – в августе, поэтому я попробовала и поступила!

-          Обычно абитуриенты подают документы во все театральные вузы. Почему Вы выбрали именно щукинское училище?

-          Я выбрала щукинское училище, т. к. ни во МХАТ, ни в щепкинское училище меня не взяли, причём очень категорично, подписав мне определённый «приговор», но педагоги щукинского училища что-то во мне разглядели…

-          Вашим педагогом в «Щуке» был известный артист Юрий Васильевич Катин-Ярцева, воспитавший целую плеяду талантливых артистов. Насколько Вам сложно было учиться в театральном институте?

-          Вы знаете, мне было очень трудно, потому что у меня абсолютно отсутствовал какой-то театральный опыт: я никогда не занималась в самодеятельности, ни в каких студиях или в школьных театрах. Моё движение на поступление явилось достаточно неосознанным и спонтанным, а лишь потом пришло осознание того, что я пошла в правильную сторону. У меня даже после окончания училища возникали такие периоды, когда я сомневалась в том, что сделала правильный выбор, так что учиться мне было очень трудно, особенно в первое время. Если бы ни Катин-Ярцев, то любой другой (не такой прозорливый) педагог меня просто бы отчислил. Я дико стеснялась и не могла выйти и сделать элементарный этюд, но я не стеснялась петь – я немного по-дилетантски играла на гитаре и пела разные песни, в том числе, и английские. Все делали упражнения, а Катин-Ярцев меня вызывал и говорил: «А теперь Женя нам попоёт!». И так как-то постепенно я освободилась от зажима, и мне стало легче…

-          В советское время за каждым актёром или актрисой закреплялось определенное амплуа. У вас было амплуа  лирической героини?

-          Да!

-          Вот видите, я угадал…

-          Я с этим амплуа всю жизнь отчаянно боролась, даже ещё в училище я как-то пыталась это сделать. Я помню однажды у нас был показ, когда мы самостоятельно выбрали отрывок, который сами захотели. Моим партнёром, к сожалению рано ушедшим и трагически погибшим, был Стас Жданько. Мы выбрали отрывок не очень известного писателя начала XX-го века Гаршина. Это был страшный рассказ, где я играла проститутку. Я отчаянно старалась её играть, и даже наш ректор училища Борис Захава – известный артист, сыгравший в своё время у Сергея Бондарчука роль Кутузова – долго терпел и смотрел на мои «подвиги», когда я изображала падшую женщину со всеми вытекающими, как мне казалось, манерами и жестами, но потом сказал: «Женя, я больше не могу! Занавес!». Дали занавес, я полтора часа рыдала в аудитории, потом ко мне подошёл Борис Евгеньевич и сказал: «Я не мог на это смотреть, я понимаю, что ты себя пробуешь в разных образах, но делай это не так резко!». После первого курса я начала сниматься в фильме «В бой идут одни старики» Леонида Быкова, а после второго курса снялась в «Афоне» у Георгия Данелии, и вот это «клеймо» чистой невинной девушки – «ходячей добродетели» – принесло мне всесоюзную известность и какую-то любовь. Я получала колоссальное количество писем, и меня стали узнавать на улице, т. к. мои незатейливые «девочки» как-то проникали людям в душу. С одной стороны, я бесконечно благодарна Леониду Быкову и Георгию Данелии, но, с другой стороны, это стало некой «рамкой», в которую я попала, и оттуда было очень трудно выбраться, но я всегда знала, что это произойдет!

-          Кроме спектаклей театра имени Маяковского Вы ещё участвовали и в антрепризных постановках, в частности, в «Анне Карениной» (Театральное Агентство «Богис»). Это, как я понимаю, был моноспектакль?

-          Да, это был очень интересный эксперимент кинорежиссёра Андрея Эшпая, который известен своими фильмами «Дети Арбата», «Многоточие», «Иван Грозный», «Униженные и оскорблённые» – картина с Никитой Михалковым и Настасьей Кински, побывавшая на многих кинофестивалях. Он взял роман Толстого «Анна Каренина» и выбрал все внутренние монологи Анны – то, что, как правило, в инсценировках и в экранизациях остаётся «за кадром», потому что это –внутренний мир героини, и всё, что происходит в ней и с ней, когда губы сжаты, и человек мыслит. Андрей взял и «разжал» эти уста, и получился такой монолог – исповедь, как „De Profundis“ („De Profundis – письмо-исповедь Оскара Уайльда, обращённое к лорду Альфреду Дугласу, содержащее 50 тысяч слов. Прим. автора). Причём он выстроился в хронологическом порядке, и Андрей сделал очень интересную инсценировку: в этих монологах очень много Толстого, это – история семейной и личной драмы, что, безусловно, есть в романе «Анна Каренина», и безумно привлекательно, но, вместе с тем, открывается и дополнительный, очень философский смысл. Художник спектакля – Сергей Якунин, который является «затворником» и обычно не работает в театре, придумал и сделал очень условную, но очень красивую декорацию – у нас был такой центральный движущийся круг. И вообще это был спектакль одной актрисы и двух монтировщиков, которые сидели за этим кругом, двигали его, и круг жил своей жизнью и трансформировался: центральная часть превращалась то в собор, то в коляску и т.д., а в финале она превращалась в центрифугу. И был очень красивый финал, когда я говорила: «Вот  – это железо из моего сна, вот, что делал этот мужик. Винты, цепи, колёса!». И я вставала, как в знаменитой картине Леонардо да Винчи («Витрувианский человек» – рисунок, нарисованный Леонардо да Винчи. На нём изображена фигура обнажённого мужчины, вписанная в окружность. Прим. автора), в центре, и конструкция начинала двигаться вокруг, а потом я крутилась в центрифуге, и в определённый момент меня закрывала занавеска, и когда она уходила, то меня внутри уже не было, а купол всей этой конструкции открывался, и было такое ощущение, что Анна уходила не вниз, а её душа улетала вверх.

-          Расскажите, пожалуйста, о Ваших впечатлениях от прошлогоднего фестиваля русской культуры в Баден-Бадене…

-          При очень разнообразной программе меня поразило количество людей и тот большой интерес, который публика проявила к этому фестивалю, проходившему в первый раз. Все залы были практически заполнены, прежде всего, представителями русской диаспоры, но среди зрителей присутствовало и большое количество коренного населения Германии. Они собирались и на музыкальные вечера, и на фильмы, которые шли с немецкими субтитрами. Мне кажется, что бы не происходило в нашей стране, какой бы не был строй, какими бы не были отношения между странами, а ситуации – сложными и неоднозначными, но интерес к русскому искусству всегда был неизменным. Иногда волна поднималась чуть активнее, иногда – чуть меньше, однако это – наше национальное богатство, которое проходит особой – красной строкой через нашу историю, потому что культурная жизнь в России кипит, бурлит, и то, что организаторы фестиваля берут на себя этот труд – тяжёлый, но очень благородный и стараются познакомить Германию с тем, что происходит в России – просто замечательно! Понятно, когда приезжает на гастроли театр и играет спектакль или приезжает симфонический оркестр – это тоже привычно, а здесь – фестиваль, где есть настолько разные формы – оперное искусство, и драматическое, и симфоническое, и фильмы, и выставки художников, а у людей есть возможность выбрать на свой вкус, куда пойти. И я уверена, куда бы они не пошли, они получат удовольствие, потому что все, кто постарается приехать на фестиваль в этом году, имеют знак высокого качества. Всё будет интересно, ярко, необычно и разнообразно!

-          В этом году мероприятия пройдут не только в Баден-Бадене, но и в других городах Германии – Франкфурте-на-Майне, Штутгарте, Мангейме и т.д. А в чём будет заключаться Ваше участие? Это будет творческая встреча со зрителями?

-          В прошлом году мы привозили фильм, который шёл с субтитрами, а в этот раз я ещё не могу окончательно сказать, привезём ли мы другой фильм, который ещё не показывался в Германии, – этот вопрос решается, но встречи со зрителями действительно будут. Конечно, с русскоязычной публикой, потому что актёры, в отличие от музыкантов или артистов балета, в этом плане имеют ограничения. У меня есть определённая программа, которую я собираюсь вынести на суд зрителей.

-          Что Вы можете пожелать себе и нашим читателям?

-          Я бы хотела, прежде всего, пожелать всем благополучия, здоровья, чтобы были силы и возможности жить интересно и разнообразно! Жизнь коротка, и в ней происходит очень много интересного. Я всю жизнь занимаюсь театром, снимаюсь в кино, но театр – это моё основное место деятельности. Я безумно люблю музыку, книги, живопись, и для меня любая встреча, когда я иду на спектакль или на концерт, – уникальная «зарядка» жизненной энергии, это то, что делает нашу жизнь богаче, содержательнее, поэтому я желаю всем, чтобы у них были бы эти возможности, прежде всего, физические, но и экономические тоже, т. к. часто посещение спектаклей требует определённых финансовых вложений, чтобы люди, несмотря на жизненные проблемы, могли найти возможность куда-нибудь пойти, что сразу прибавляет сил, – я в этом абсолютно уверена, и хочется, конечно, чтобы побольше людей думали так же, как и я!

-          Большое Вам спасибо за эту интересную беседу! Я Вам желаю новых интересных работ в театре и в кино!

-          Спасибо и Вам, Евгений!

Беседовал Евгений Кудряц

"Немецко-русский курьер", апрель 2013 года