Алексей Макушинский: «Выбор сделан!»

Алексей Макушинский – поэт, прозаик, историк литературы. Родился в 1960 году в Москве. По образованию филолог, кандидат наук. Сын писателя Анатолия Рыбакова. С 1992 года живёт в Германии. В 2000–2008 гг. сотрудник кафедры Восточноевропейской истории Католического университета Эйхштетт-Ингольштадт, с 2010 – доцент кафедры славистики университета г. Майнц. Сегодня он – гость нашего журнала.

DEUTSCH-RUSSISCHER KURIER: Алексей, считается, что детям знаменитостей априори живётся лучше, чем другим, что у них имеется карт-бланш, но никто не задумывается о том грузе ответственности, который им приходится нести.

Алексей Макушинский: Никакого карт-бланша в своей жизни я не замечал, наоборот, – это во многом препятствует каким-то вещам, а уж в литературе – точно. Моя литературная судьба складывается нелегко, и всего приходится добиваться самому. Во всяком случае, никакой большой роли это в моей жизни не играет и никакой ответственности я не чувствую – с какой стати? Я не кажусь себя ни в коей степени продолжателем кого бы то ни было, поэтому мне совершенно всё равно, и это – вообще не тема для меня.

DEUTSCH-RUSSISCHER KURIER: Оказал ли на Вас влияние отец в литературном ключе?

Алексей Макушинский: Нет, никакого влияния со стороны отца не было!

DEUTSCH-RUSSISCHER KURIER: Многие произведения Вашего отца – Анатолия Рыбакова – были экранизированы. Как Вы относитесь к последним экранизациям – сериалам «Дети Арбата» (2004) и «Тяжёлый песок» (2008)?

Алексей Макушинский: Мне кажется, что всё это – очень неудачно, но в «Детях Арбата» – актёры получше, но это тоже мне показалось довольно слабым, а «Тяжёлый песок» я вообще не смог смотреть: посмотрел только одну серию…

DEUTSCH-RUSSISCHER KURIER: Кроме того, что Вы – литератор, Вы ещё и историк литературы. Мы все жили в эпоху т. н. соцреализма, который отображал не то, что есть на самом деле, а то, что должно быть, т. е. это, по сути, была «лакировка» действительности. Но среди писателей были и исключения, к примеру – Василий Аксёнов, Виктор Некрасов или Владимир Войнович, хотя они впоследствии всё равно были вынуждены эмигрировать из СССР, т. к. не «вписывались» в этот контекст. Имелись какие-то предпосылки для появления новых имён, которые не соответствовали советским стандартам литературы?

Алексей Макушинский: Здесь нужно провести четкую грань между эпохой до смерти Сталина и эпохой после смерти Сталина, потому что советская система после его смерти – это не совсем то же, что было до этой смерти. Точно так же соцреализм после смерти Сталина уже не такой, каким он был до. Ситуация в литературе тоже существенно изменилась, и стало возможным очень многое из того, что, пока «усатый упырь» был жив, было невозможно. Соцреализм – это «Энергия» Фёдора Гладкова, «Волга – матушка река» Фёдора Панфёрова и т. п., а то, о чём Вы говорите – поздняя советская литература, которая уже как бы на «грани», когда спектр возможностей был намного больше, она стала более открытой, особенно в эпоху «оттепели» – в 60-е годы. Но потом, как Вы помните, при Брежневе всё стало опять «прижиматься» и «закрываться», что привело к эмиграции многих писателей-«шестидесятников» и их движению за рамки системы. Но всё равно те писатели, кого Вы назвали, – это явление «оттепели», и это уже не соцреализм.

DEUTSCH-RUSSISCHER KURIER: Вы живёте в Германии с 1992 года.. Чем был вызван переезд в ФРГ? Вы сначала приехали сюда по работе или сразу эмигрировали?

Алексей Макушинский: Сначала я писал диссертацию и приезжал в Германию, а потом остался и оформил эмиграцию.

DEUTSCH-RUSSISCHER KURIER: Какая у Вас была тема диссертации?

Алексей Макушинский: Это была диссертация по германистике, славистике и философии , а защищал её я в университете города Эйхштетт в Баварии.

DEUTSCH-RUSSISCHER KURIER: Одно время Вы жили в Мюнхене, а затем переехали..

Алексей Макушинский: Да, я достаточно долго жил в Мюнхене и вообще в Баварии: в Эйхштетте, в Регенсбурге, а три года назад я был вынужден переехать в Висбаден.

DEUTSCH-RUSSISCHER KURIER: Как вы прошли т.н. период адаптации? Были ли у Вас какие-то бытовые трудности?

Алексей Макушинский: Бытовые вопросы приходилось решать, но они здесь решаются довольно легко. Для меня первый период в Германии был достаточно лёгким, я очень хорошо говорил по-немецки, скажу Вам без ложной скромности, а до этого я не раз бывал в Германии и вообще на Западе. А вот потом, когда ты понимаешь, что это – окончательно и бесповоротно, что прошли какие-то годы и пути назад нет, тогда начинаются проблемы. Ты вдруг понимаешь, что сделал выбор, и жребий брошен. И ты себя спрашиваешь – правильно ли это?

DEUTSCH-RUSSISCHER KURIER: Но раньше к эмигрантам было совсем другое отношение, а сейчас границы открыты, и Вы может свободно ездить в Москву, поэтому сегодняшняя эмиграция – более условное понятие. Вы согласны с этим?

Алексей Макушинский: Конечно, ситуация изменилась, границы открыты, но всё равно мы живём ЗДЕСЬ, о они – ТАМ.

DEUTSCH-RUSSISCHER KURIER: Но некоторым удаётся жить на два дома.

Алексей Макушинский: Я не знаю, как это им удаётся, я тоже бы хотел жить на две страны, однако я не понимаю, как это сделать…

DEUTSCH-RUSSISCHER KURIER: Вы работаете в разных жанрах – в прозе и стихах. Трудно переходить с одного жанра на другой?

Алексей Макушинский: У меня наступают какие-то периоды, когда я пишу прозу или я пишу стихи – одно вытесняет другое. В моей жизни было так, когда я долго писал прозу, а потом, наоборот, я очень долго не мог писать прозу, а примерно с 2003 года я начал писать стихи, которые меня устраивали, и так продолжалось до 2010 года. За эти семь лет были написаны два сборника стихов, которые я опубликовал. Это – мой стихотворный период, который закончился в 2010 году, потому что я наконец стал писать роман "Город в долине", который был опубликован в журнале «Знамя», а сейчас вышел отдельной книгой в Санкт-Петербурге. После этого я начал писать новый роман, который продолжаю писать сейчас, и эта проза для стихов неблагоприятна.

DEUTSCH-RUSSISCHER KURIER: Насколько сейчас велик интерес немцев к русской литературе и языку по сравнению с началом 90-хх годов?

Алексей Макушинский: Интерес к России был большим, но даже не в 90-е годы, а в конце 80-х, в период горбачёвской перестройки – такая «Горбимания» и т. д. – сейчас этот интерес очень невелик, и Западная Германия по-прежнему развёрнута на Запад. Как это было до объединения Германии, так оно до сих пор и осталось.

DEUTSCH-RUSSISCHER KURIER: Может, это ещё связано с нынешним режимом в России?

Алексей Макушинский: Конечно, такой режим не вызывает симпатии.

DEUTSCH-RUSSISCHER KURIER: Последняя тема нашей беседа – т. н. графомания. Насколько по-Вашему графоманы влияют на литературу? Или это – «параллельный мир», который никак не может замутить чистоту литературы. Хотелось бы узнать Ваше отношение к такому явлению..

Алексей Макушинский: Никакой чистой литературы нет – она уже замутнена и не только здесь – в России тоже очень много графоманов. На одном из поэтических сайтов в Интернете я обнаружил триста тысяч(!) авторов.

DEUTSCH-RUSSISCHER KURIER: Интернет – это немного другое, а я говорю о том, что сегодня любой человек может принести в издательство материал очень сомнительного уровня, и за его же деньги это напечатают, и он будет себя чувствовать ПИСАТЕЛЕМ. Не происходит ли здесь подмена понятий и нет ли здесь игры в «поддавки»?

Алексей Макушинский: Ещё Мандельштам писал об «армии поэтов». Графоманов всегда было очень много. Раньше все гимназисты и гимназистки писали стихи. Ничего страшного я в этом не вижу, но проблема в том, что в очень многих изданиях бывает сложно отделить профессиональную литературу от непрофессиональной. В некоторых случаях это сделать чрезвычайно просто, когда рифмуют «любовь-кровь» или «любовь-морковь» – это понятно, или – «берёзки-слёзки». А иногда так просто и не отличишь. Но мы видим, как откровенная графомания проникает на страницы приличных журналов. Это, конечно, печально, и такая проблема существовала всегда, но была ограничена при советской власти искусственным образом, потому что советская редактура отсекала всё очень хорошее и очень плохое, оставляя средний профессиональный уровень. Этого сейчас нет, поэтому любой человек, живущий в России или в эмиграции, издаёт сборник своих стишат и считает себя поэтом. Кроме того, проходит огромное количество конкурсов, лауреатами которых и становятся такие «поэты». Это, конечно, смешно.

DEUTSCH-RUSSISCHER KURIER: А может быть нужно было разделить профессиональную литературу и самодеятельную? Ведь есть профессиональные актёры и певцы, а есть любители?

Алексей Макушинский: Это очень сложно, почти невозможно сделать, т. к. почти никто из литераторов не получает деньги за свою литературную деятельность, поэтому в социальном плане профессиональная литература почти не отличается от непрофессиональной: почти все авторы вынуждены зарабатывать деньги другим способом.

Евгений Кудряц

«Немецко-русский курьер», июнь-июль 2013