ДМИТРИЙ ШУШАРИН: «ПУТИНЩИНА – ЭТО НЕКИЙ КОНСЕНСУС МЕЖДУ ВЛАСТЬЮ И ОБЩЕСТВОМ!»

-      Уважаемый Дмитрий, как вам видится израильско-палестинский конфликт?

-      Я полагаю, что там будет большая бойня, ХАМАС заинтересован в создании халифата. Пока можно говорить не столько о политике Израиля, сколько о палестинском проекте, где противостояние ФАТХА и ХАМАСа постоянно росло, что неизбежно привело к этой войне.

-         Как вы думаете, на этот раз обе стороны будут стоять до победного конца?

-         Пока данный конфликт не кончается, посмотрим, чем он закончится. Все связано с введением на территории Палестины президентского правления. Предположим, Израиль выведет свои войска с территории Сектора Газа, а что дальше? Абаз полностью не может контролировать обстановку в Палестинской автономии. И это противостояние внутри страны нарастает с каждым часом.

-         Хотелось бы узнать ваше мнение по поводу российско-украинских отношения в свете последних газовых событий. Не кажется ли вам, что Украина, лишив  тепла Болгарию и Македонию, ведет себя, по крайней мере, странно? Ведь из-за этого локального конфликта страдают не в чем неповинные люди!

-         Говорить о том, что эта проблема имеет только экономический аспект нет ни малейшего смысла. Это осознанная со стороны России деятельность, направленная на умаление украинского суверенитета и смены политического руководства Украины. Здесь возникает масса вопросов к российской стороне другого толка: «Почему появился этот долг?», «Почему этот конфликт возникает каждый раз накануне Нового Года?», «О чем все думали раньше?». Поэтому говорить о вине Украины мне представляется не очень серьезным. Однако в действиях ее властей можно найти некую мотивацию, а в позиции России гораздо больше видны финансовые осложнения.

-         Но нужно еще учитывать паралич власти украинской верхушки, ее раздирают внутренне противоречия между президентом и премьер-министром...

-         Никакого паралича власти в Украине нет, она существует и развивается, но, понимаете, у всех есть свои модели развития, и нельзя, например, сказать, что там царят хаос и безобразия. Да, можно говорить об определенных противоречиях между ветвями власти, но я не вижу в них того, что бы действовало крайне антигосударственно.

-         Теперь давайте поговорим о чисто российской  политической жизни. Почему, по-вашему, продление президентских и парламентских полномочий было воспринято обществом на ура?

-         Никакой эйфории не было, скорее – наоборот: все это восприняли очень спокойно. Вообще данный факт никак не был пропагандистки подготовлен. Решение это было волевым, поэтому, скорей всего, можно говорить не о том, что общество приняло его на ура, а о более худших вещах. Путинщина – это власть людей из Санкт-Петербурга и некое демоническое изобретение. Путинщина – это некий консенсус между властью и обществом в том, что существует политическое спокойствие, и власть имеет то, что хочет. В России существует возможность конвертации власти, а население, в общем, не трогают, поэтому оно, в целом, живет неплохо. И продление полномочий произошло скорее по некой инерции путинских лет.

-         Как вы думаете, сейчас из-за кризиса государственный контроль над СМИ еще больше усилится?

-         Понимаете, здесь такая история: я вообще не знаю, что такое «контроль над СМИ». У нас это распространяется только на большие телеканалы. В принципе, контроль очень интересный, выборочный, и, в общем, по-своему эффективный, но в то же время и неудачный. Что я имею в виду? Дело в том, что у нас не существует самого главного, что составляет основу любого режима: «Министерство Правды» не очень плотно взаимодействует с «Министерством Совести», то есть первое как средство пропаганды существует очень формально, а второе не представляет прямой угрозы для конкретного человека. Это, прежде всего, касается журналистов в регионах, где распространены чисто уголовные методы воздействия на человека, и я знаю много подобных случаев, поэтому контроль часто не оправдан. Журналист может пострадать за публикацию на экономическую тему гораздо больше, чем за материал о политике. Можно, конечно, пойти по китайскому варианту и закрыть весь российский Интернет. В принципе, слухи об этом ходят в последнее время, но для более подробного ответа на данный вопрос понадобится слишком много времени...

-         И, в заключение, скажите, пожалуйста, Дмитрий: усилились ли в современном российском обществе антизападные и, в частности, антиамериканские настроения?

-         С одной стороны ответить на этот вопрос однозначно невозможно, но, с другой, – скрывать его наличие абсолютно бессмысленно. Политическая пропаганда последних месяцев работает на то, что внешним врагом России является Америка. Мне кажется, что можно говорить не столько об антиамериканских настроениях в обществе, сколько об успехе модели негативного образа Америки, то есть реализации модели России, прежде всего, как антипода Америки.

-         Можно ли в данном случае говорить об антиамериканизме как о государственной политике?

-         Это, я бы сказал, даже покруче, чем государственная пропаганда, это – некий консенсус между властью и обществом. Россия – это Анти-Америка, но несмотря на это существует и подражательная политика. Однако как подействует сейчас на нее кризис – это большой вопрос, а в то же время антиамериканизм, безусловно, является мощным орудием власти. Это мы видим по истории с Дальним Востоком, где произошло следующее: почти всех лиц среднего класса власть объявила жуликами, автомафией и напустила на них ОМОН!

С Дмитрием Шушариным беседовал Евгений Кудряц, специально для газеты «Русская мысль» (2009 год)