Андрей Максимов: «От еврейства осталось лицо и отчество!»

Беседа с писателем и журналистом Андреем Максимовым

Фотограф — Jevgeny Luhnev

Большинству Андрей Максимов известен как ведущий телепрограмм «Времечко», «Наблюдатель», «Старая квартира», «Пресс-клуб», «Мужчина и женщина», «Ночной полёт», «Дежурный по стране» и др. Но наш сегодняшний гость многолик: писатель (автор 40 книг) и драматург, педагог и театральный режиссёр, – и это ещё не все грани его разнообразного таланта. Совсем недавно Андрей Маркович отдал в одно из питерских издательств новую книгу «Родители как враги», а сейчас заканчивает работу над романом для подростков о Древней Руси. В беседе с корреспондентом «ЕП» Андрей Максимов вспоминает об основных этапах жизненного и творческого пути.

«По паспорту я был русский»

— Андрей Маркович, если открыть «Википедию», то из неё можно о Вас узнать следующее: российский писатель, драматург, телеведущий, театральный режиссёр, колумнист «Российской газеты», редактор-консультант компании ВГТРК, руководитель Мастерской факультета журналистики Московского института телевидения и радиовещания «Останкино». Что бы Вы из этого длинного ряда поставили на первое место и почему?

— У меня есть два главных занятия, отнимающие всё моё время, силы и эмоции: это – ведение телепередач (мне очень нравится работать на телевидении, и я счастлив, что могу это делать) и занятия психофилософией – консультирование людей с психологическими проблемами, чтение лекций и проведение тренингов. Это – на сегодняшний момент – два главных занятия моей жизни!

— Давайте немного поговорим о Вашем детстве. В каком возрасте Вы столкнулись с понятием «национальность»?

— Когда мне было семь лет, я пришёл к родителям и сказал: «Меня назвали «жидом». Так меня, следовательно, похвалили или поругали?». Вообще, у меня мама – русская, а папа – еврей, поэтому такого вопроса никогда не было: я даже не думал, что люди как-то разделяются по национальностям, пока я не пришёл в школу, где меня назвали «жидом». Мне родители всё спокойно объяснили, и в дальнейшем у меня на этой почве не было никаких столкновений. У моего отца фамилия Липóвич-Максимов, и по его даже не просьбе, а практически требованию, я поменял эту фамилию на Максимов, и у меня от еврейства осталось лицо и отчество. Но по паспорту я был русский, и никаких особых столкновений у меня не возникало, однако я пару раз дрался за «жидовскую морду», и то это было обращено не ко мне: я защитил мальчика, которого так обозвали.

— Чтобы закончить тему антисемитизма, скажите, насколько, по-Вашему, сегодня в России сильны антисемитские настроения и чем они подпитываются?

— Вы знаете, у меня складывается ощущение, что обществу, во всяком случае – российскому и не только ему, обязательно нужно, чтобы были какие-либо враги именно в национальном плане. У нас сейчас враги – люди из Азии, поэтому евреи перестали быть таковыми. Более того, русские люди постепенно поняли, что евреи – умные люди, и, во всяком случае, я не раз слышал такую фразу: «У меня дочка выходит за еврея и будет богатой!». Сейчас никаких антисемитских высказываний – ни на бытовом, ни на государственном уровне – нет ВООБЩЕ!

— Но в начале 90-хх годов возникала т.н. «мода» на евреев, когда начался выезд евреев за рубеж…

— Я с большим уважением отношусь к людям любой национальности, в том числе и к евреям, но мне кажется, что евреи сами часто провоцируют разговоры на тему антисемитизма, даже когда этого нет. Никакой «моды» на евреев я не видел и ничего подобного не замечал, и вообще мне кажется, что с тех пор как закончилась советская власть, к евреям относятся точно так же, как к представителям других национальностей. Но всё же, я могу привести один пример: в своё время группа выдающихся деятелей русской культуры выдвинула мою телепрограмму «Ночной полёт» на Государственную премию. И тогда в одной газете появился материал о том, что «это – безобразие, программа – плохая, и не случайно большинство подписавшихся – люди определённой национальности». А это были Майя Плисецкая, Марк Захаров и т.д. Однако тот эпизод был настолько удивительным и он очень выпадал из общего течения жизни, поэтому после выхода той заметки я никогда не слышал такого количества добрых слов в свой адрес!

Профессия – санитар

— Вы уже упомянули своего отца – русского советского поэта, драматурга, публициста и переводчика Марка Максимова. В какой степени он повлиял на выбор Вашей творческой карьеры?

— Я думаю, что на это повлиял он и сама атмосфера. Что такое  моё детство? Это – бесконечные приходы папиных друзей: Юрия Левитанского, Давида Самойлова, Арсения Тарковского, всех тех, которые потом стали называться классиками русской литературы. Конечно, общение с этими людьми (а они всегда со мной общались всерьёз, даже когда я был совсем маленьким) повлияло на меня. Я жил в атмосфере литературы, когда люди читали стихи. Среди них встречались и менее известные фамилии, но всё равно это были писатели. Они устраивали вечера поэзии, и я помню, например, один из таких вечеров на стадионе в Лужниках. Сейчас это, конечно, трудно представить: всё хоккейное поле и трибуны представляли собой зал, где сидели люди, которые пришли, чтобы послушать стихи, так что я вряд ли мог вырасти и стать физиком или математиком!

— Ваш дебют в журналистике состоялся в 15-ти летнем возрасте, когда Ваш материал напечатали в «Комсомольской правде» в рубрике «Алый парус». Что это была за статья, и почему Вы решили её написать?

— Конечно, я всё прекрасно помню. Я поступал в «Школу юного журналиста» при МГУ, о ней узнала моя мама, которая мне сказала: «Ты пишешь и можешь туда поступить!». Я пошёл поступать в эту школу, где нужно было написать сочинение на тему «Эхо прошедшей войны». Меня очень обрадовало то, что на ошибки никто не будет обращать внимание, а главное – это содержание. Я всегда был очень безграмотным, несмотря на то, что много писал, поэтому я себя почувствовал раскрепощённым, когда не надо было думать об орфографии и пунктуации, и написал это сочинение. Оно среди пяти других было опубликовано в «Комсомольской правде», а замечательный журналист, ставший впоследствии моим учителем, – Юрий Петрович Щекочихин – позвал меня сотрудничать с «Алым парусом». Мне в то время было четырнадцать с половиной лет, поэтому в течение полутора лет я не мог получать гонорар, т.к. мне ещё не выдали паспорт. Когда я получил гонорар (я уже не помню, какая это была сумма, но мне она казалась астрономической), то понял: теперь я смогу пить кофе в буфете столько, сколько захочу! Я до сих пор помню это ощущение…

— Ваша насыщенная биография не может не удивлять, т.к. первым местом Вашей работы является…. морг городской больницы № 36 (!). Согласитесь, что такое экзотическое место как-то мало ассоциируется с журналистикой, хотя бывают разные задания редакции…

— Я хотел научиться печатать на машинке, а для этого я собирался пойти в суд, чтобы стать там секретарём, но оказалось, что в суде нельзя печатать на машинке, т.к. она громко стучит и мешает. Родная сестра моего папы тётя Шура (на самом деле её звали Сарра Давыдовна, о чём я узнал, когда мне уже было 20 лет) работала судмедэкспертом и посоветовала мне вместо суда идти работать к ней в морг и печатать акты вскрытия трупов и акты опознания живых лиц. Она меня обрадовала тем, что трупы я видеть не буду, поэтому я согласился и пошёл работать в морг городской больницы № 36, чтобы научиться печатать. Я там проработал в течение года, мне выдали трудовую книжку, и очень забавно, что до сих пор в моей трудовой книжке в графе «Профессия» указано санитар. Мне кажется, что в этом есть определённый символ, хотя я не знаю – какой…

Американская история

— Вашим «крёстным отцом» на телевидении является Лев Новожёнов, благодаря которому Вы попали на «Авторское телевидение» и стали телеведущим. Расскажите, пожалуйста, как это произошло.

— Я делал программу на «Эхе Москвы», которая называлась «Диалоги о любви». В 1996 году, когда были президентские выборы в России, я пригласил в эфир Бориса Николаевича Ельцина, и он согласился прийти, но потом по каким-то причинам не пришёл. Мне нужно было срочно найти ему замену, но в то время ещё не существовало мобильных телефонов. Нам, с одной стороны, нужен был известный человек, а с другой стороны, имевший рабочий телефон, чтобы с ним можно было бы связаться днём. И таким образом мне сразу пришло в голову позвать на эфир Льва Новожёнова, т.к. в то время программа «Времечко» была очень популярной. Он согласился и пришёл. В 23.00 заканчивалась программа, после чего Лев Юрьевич пригласил меня в ресторан. Мы туда пошли, где мы пили не чай, и в 4 часа утра Новожёнов задал два вопроса. Первый был обращён к официантке: «Девушка, что Вы делаете сегодня вечером?», на что официантка ему ответила: «Уже утро!». А второй вопрос был обращён ко мне: «Не хотите ли Вы работать на телевидении?». Это – абсолютно американская история, когда в ресторане приглашают работать на телевидении. Я сказал, что, конечно, хочу, но был абсолютно уверен, что после всего выпитого (напоминаю – не чая) Новожёнов завтра уже ничего не вспомнит. Тогда я не знал, что Лев Юрьевич вообще ничего не забывает! На следующий день или через день он мне позвонил и спросил меня: «Я же Вас звал, почему Вы не приходите?». Таким образом я и попал на телевидение, а потом меня увидел генеральный продюсер ATV Анатолий Григорьевич Малкин, и они с Новожёновым решили, что я смогу быть ведущим программы «Времечко». Очень долгое время – несколько лет – я был убеждён в том, что скоро в студию придёт какой-то человек и скажет мне: «Андрей Маркович, Вы занимаете не своё место!», а я ему отвечу: «Наконец-то!» – и уйду. Я был абсолютно уверен в том, что это – не моя работа, всё произошло совершенно случайно. Но с тех пор – с 1996 года – процесс продолжается.

— Если мы уже коснулись темы «Телевидение», то я не могу Вас не спросить о программе «Дежурный по стране», которая выходит в эфир с 2002 года. У кого возникла такая гениальная идея – сделать самого Михаила Жванецкого «дежурным по стране»?

— Сначала это была рубрика программы «Ночной полёт». Она называлась «Дежурный по стране», и каждый понедельник мы приглашали разных юмористов и сатириков, чтобы обсудить проблемы прошедшей недели. Потом Олег Борисович Добродеев – руководитель ВГТРК – вместе с Малкиным решили, что было бы неплохо сделать отдельную программу со Жванецким, а кандидатуру ведущего выбрал сам Михаил Михайлович. Это был его выбор, и Жванецкий сказал, что будет делать эту программу только со мной. С тех пор много лет мы её делаем вместе…

— Какие изменения произошли в этой телепередаче за 13 лет?

-  Вы знаете, я не анализирую свою работу, и мне кажется что это – не моё дело, а что в ней меняется или происходят – должны решать зрители.

«Учиться на писателя – смешно!»

-Теперь мне бы хотелось поговорить о Вашей писательской деятельности. Как журналист Андрей Максимов стал писателем Андреем Максимовым?

— На самом деле всё было наоборот: я пишу с трёх лет, и я даже хотел поступать в Литературный институт, но это был редкий случай в моей жизни, когда мой папа, который никогда не вмешивался в мои дела, мне сказал: «Сынок, я тебя прошу: не надо этого делать. Если ты хочешь стать писателем, ты им будешь, но учиться этому смешно!». Поэтому я и пошёл в журналистику – куда ещё идти пишущему человеку? Я всегда знал, что буду писать, но до сорока с лишним лет я не подозревал о том, что начну писать книги по психофилософии. Такого, конечно, я не мог представить! Это для меня было открытие!

– Мы об этом направлении поговорим немного позже. Вы работали и в жанре документальная прозы, документальная литература, нон-фикшн (англ. Non-fiction) – особый литературный жанр, для которого характерно построение сюжетной линии исключительно на реальных событиях, с редкими вкраплениями художественного вымысла. Чем Вас заинтересовал этот жанр?

— Я не могу сказать, что работаю в этом направлении, у меня есть несколько пьес, посвящённых конкретным людям. У меня было несколько книг, но всё равно это – не документальная проза, а книги, которые писались в то время, когда в Россию начал приходить капитализм, и нужно было объяснять некоторые вещи. Например, что быть богатым – это хорошо, а не плохо, потому что наши дети воспитывались в такой системе координат!

— Продолжим детскую тему. Вы – автор 4 книг для детей. Как известно, «Для детей надо писать как для взрослых, только лучше».

— Моя первая книжка называлась «Кормящий отец». Это произошло, когда у меня родился второй ребёнок. До этого я прочитал книгу Бенджамина Спока, посвящённую воспитанию детей, и там отцам было посвящено всего две(!) страницы, а всё остальное – матерям, поэтому я и написал книгу, обращённую к отцам, и в ней были практические советы отцам, а также сказки, которые я пишу всю жизнь. Несколько раз сказки выходили отдельно. Были еще книги, обращённые к детям и подросткам. Но, занявшись психофилософией и психофилофской педагогикой, я стал писать о том, как обращаться с детьми. Книга «Как не стать врагом своему ребёнку» вошла в список «Форбса» как одна из самых популярных книг нон-фикшн в прошлом году. Я стал писать книги о том, как воспитывать детей, и ко мне очень часто приходят на консультации, что произошло относительно недавно, а пишу я для детей очень давно…

— Используете ли Вы в книгах для детей какой-либо особый язык?

— Я на это особого внимания не обращаю, но моя позиция состоит в том, что дети – это люди, и с ними надо разговаривать на равных, и ошибка взрослых заключается в том, что мы детей учим, а на самом деле надо с ними общаться и обмениваться опытом, а не навязывать им свой. Дети – очень интересные существа, у них очень интересные мысли. Если у меня есть выбор: общаться со взрослым или с ребёнком, то я выберу последнего, потому что это гораздо интереснее. Я сейчас заканчиваю роман о Древней Руси, обращённый к подросткам, но ещё даже не имеющий названия. У меня нет никакого специфического языка, и более того – там есть вещи, которые, возможно, покажутся очень серьёзными для детей. Но с сегодняшними подростками надо говорить всерьез. Интересно. И всерьёз. Я много и часто общаюсь с детьми, выступаю в школах, нередко ко мне на консультации приходят родители с детьми и подростками, поэтому я понимаю, что их волнуют очень серьёзные вопросы. Я всегда советую родителям: если вашему ребёнку пять лет, спросите у него – в чём смысл жизни? Вы узнаете потрясающе интересные вещи. У детей об этом никто не спрашивает, и все уверены, что они об этом не думают, а у детей есть по этому поводу своя позиция. Она абсолютно может отличаться от нашей, и в качестве примера я могу привести высказывание двенадцатилетней девочки – дочки моей знакомой. Я у неё спросил: «Чем отличаются взрослые от детей?». Она ответила: «Во-первых, дети всегда заняты делом, а взрослые – неизвестно чем, а, во-вторых, взрослые умеют думать о будущем, а дети – нет!». Это сказал двенадцатилетний человек, понимаете?

Помогать людям помогать людям

— Ещё одна грань Вашего творчества – театр. Я имею в виду драматургию и режиссуру. Когда Маша Арбатова писала первую пьесу, то ей объяснили особенности «нехитрых» законов драматургии: ”слева — кто говорит, справа — что говорит”. У Вас был страх при написании Вашей первой пьесы?

— Театр – это та деятельность, которая меня сейчас совершенно не интересует, но меня интересует моя драматургия, которую я периодически вяло предлагаю театрам. Страха у меня не было никогда и не перед чем. Ничего из того, что я делаю (а я делаю разные вещи) я никогда не боялся. Я волновался, когда ставил свой первый спектакль как режиссёр. Я пришёл в театр имени Ермоловой ставить пьесу «Борис Годунов», и у меня было девятнадцать актёров. На первой репетиции я испытывал некое волнение, но страха не было никогда. Если есть страх – не надо ни за что браться!

— Ваши пьесы ставили такие режиссёры как Роман Виктюк, Сергей Арцибашев, Сергей Яшин и другие. Какой из поставленных спектаклей Вам более дорог?

— Мне всегда нравилось то, что ставили по моим пьесам, но я могу выделить два спектакля: это спектакль, который поставил и где долго играл покойный Сергей Арцибашев, «Пастух» – пьеса о встрече Ленина с дьяволом, где дьявол хочет забрать у Ленина душу, и они договариваются о цене, а второй спектакль – сравнительно недавняя премьера по моей пьесе «Маскарад маркиза де Сада» в постановке Романа Виктюка. Это – потрясающее действие, и мастерски сделанный спектакль!

— Вы уже несколько раз порывались поговорить на тему «Психофилософия», и теперь мы можем это сделать. Несколько лет назад Вы всерьез заинтересовались психологией, в результате чего создали свою систему под названием «Психофилософия». Чем Вас увлекло это направление?

— Я не то, что порывался об этом говорить, просто она настолько пронизывает всю мою жизнь, что, о чём бы я не говорил, то всё равно всегда прихожу к этому. Психофилософия – система взглядов и практик, помогающая людям помогать людям. Я очень много читал лекций по общению, делился со слушателями своей теорией о том, как при общении с людьми получать от них необходимую информацию. Когда я читал эти лекции, ко мне стали приходить люди и начали задавать мне вопросы, которые никак не были связаны с общением. Я постепенно пришёл к мысли, что 100% людей являются психологическими консультантами, и Вы – в том числе! Мы все консультируем своих друзей и знакомых и т.д. Мы это делаем, исходя из собственного опыта, который очень часто нас подводит, и понятно, что Господь – штучный мастер, а люди – разные. В последнее время я занимаюсь психофилософией, что считаю очень важным!

— Ещё одно направление Вашей деятельности – преподавание. Кроме того, Вы – автор учебного пособия «Профессия: ТВ-журналист». Какими по-Вашему мнению качествами должен обладать современный журналист?

— Мне кажется, что самое главное качество журналиста в том (об этом я всегда говорю своим студентам), что ему должны быть интересны люди. Это – такое базовое качество. Если вы приходите в незнакомую компанию, и вам не хочется ни с кем знакомиться и разговаривать, то меняйте профессию. Вы можете быть прекрасным человеком и писателем, но не журналистом. Журналист – человек, которому люди интересны. Это не означает, что он всех любит, но люди ему интересны!

— Если Ваш собеседник Вам не очень близок по взглядам или не особо симпатичен, Вы сможете сделать так, чтобы телезрители этого не заметили?

— Когда люди мне не близки по взглядам, что бывает очень часто, мы с ними спорим, так что это – не проблема. Что же касается вопроса о том, что собеседник мне неприятен, я когда-то понял и, возможно, это прозвучит как общие слова: нет ни одного человека, которому не над чем было поплакать на ночь. Каждому человеку есть о чём горевать, и это означает, что не интересных людей не бывает: у всех людей есть своя боль, своя печаль. Вопрос только в том, что ты бы с ним говорил об этом, а не задавал вопросы о другом. Я взял огромное количество интервью и продолжаю это делать в программе «Наблюдатель», которая для меня сегодня принципиально важна. У меня, пожалуй, не было случаев, за исключением одного, когда мне человек был бы совершенно не интересен. Этого не может быть в принципе! Я очень часто летаю в Израиль (в аэропорт и из аэропорта в Москве ехать полтора часа), и всегда по дороге беседую с таксистами, это мне очень интересно!

"Еврейская панорама", декабрь 2015 года

Это интервью на персональном сайте Андрея Максимова

Беседовал Евгений Кудряц

Андрей Максимов: «От еврейства осталось лицо и отчество!»8.1107