Георгий Юнгвальд-Хилькевич: «Я всегда презирал Советскую власть!»

Фильм «Д‘Артаньян и три мушкетёра» давно стал классикой российского кинематографа, и мне всегда хотелось побеседовать с его режиссёром. В начале этого года моя мечта осуществилась, и я взял интервью у Георгия Эмильевича, которое ждало своей очереди. 11 ноября 2015 года великого режиссёра не стало, и мой материал я посвящаю памяти этого замечательного человека удивительной судьбы.

— Георгий Эмильевич, Ваша фамилия в переводе с немецкого языка означает молодой лес. Вы интересовались своим происхождением и родословной?

— Мои предки родом из Польши, а Юнгвальд – это название какой-то области, оно очень древнее. Мой дед, папин папа – из дворян, был очень богат, владел железными дорогами на Западной Украине. Бабушка, его супруга – сестра известной итальянской певицы Лины Кавальери, ставшей первой мисс мира первого конкурса красоты.

— А откуда взялась вторая часть Вашей фамилии – Хилькевич?

— Это – родовая фамилия, сначала она была одинарная, но в начале XVI века, когда дворяне при оформлении своего поместья включали в название фамилию, возникла двойная фамилия Юнгвальд-Хилькевич.

— Если окунуться в давние времена Вашего детства, о чём Вам тогда мечталось?

— Главная мечта заключалась том, чтобы поскорее окончилась война, потому что времена тогда были очень тяжёлые…

— У Вас сначала было архитектурное образование, потом – театрально-художественное и, наконец, Вы стали кинорежиссёром. Почему у Вас был такой непростой творческий путь?

— Всё произошло из-за того, что я в детстве сильно болел, и мне пришлось год лежать в кровати…

— А когда у Вас появилась мечта – стать кинорежиссёром? Это желание зрело у Вас постепенно?

— В детстве я был очень спортивным и подвижным ребёнком: я занимался футболом и даже хотел идти в балет, но кроме того, я ещё занимался кроссовыми гонками на самом плохом советском мотоцикле „K-125“. Перед важным футбольным матчем  я получил травму, когда упал с мотоцикла и сильно ушиб ногу, но я не мог пропустить эту важную игру, во время который мне в ногу впилось стекло. А наутро я вообще не смог встать с кровати. Врач поставил неутешительный диагноз: остеомиелит правого бедра с диким отеком — и общий сепсис, от которого всё постепенно отказывало в организме. Я ничего не читал, ничего не смотрел, но из-за болезни у меня появилась масса свободного времени: кроме чтения и рисования я не мог ничего делать, т.к. я был прикован к постели и не мог гулять. Я практически умирал – у меня было заражение крови, но мне из Америки привезли пенициллин. Это происходило в 1948 году, когда в СССР практически не было хороших препаратов и лекарств. Но дело в том, что моим родственником по папиной линии (мужем родной папиной сестры) был адмирал Сумин, являвшийся на то время крупной фигурой в Комитете обороны СССР. Папа с большим трудом смог ему дозвониться и вымолвил всего два слова:

— Юра умирает (Родственники и близкие друзья всегда назвали Георгия Юрием. Прим. автора).

Адмирал ответил:

— Я вышлю пенициллин, – и прислал свой самолет со спасительным антибиотиком. Его тогда уже изобрели, но он был абсолютно недоступен для простых советских смертных. Шестьсот рублей стоила одна ампула — сумасшедшие по тем временам деньги, на них в Ташкенте можно было купить три буханки хлеба! А мне вливали по три ампулы в день! Нам пришлось продать всё, кроме старой и испорченной мебели. Благодаря этому пенициллину мне удалось встать на ноги! Но что касается Вашего вопроса, – у меня не было мечты стать кинорежиссёром: просто я много читал – прямо взахлёб, я не сошёл с ума от того, что во время полового созревания я лежал в постели. А первый костюм я нарисовал для оперы «Пиковая дама». Это был маскарадный костюм Елецкого, и  я его изобразил в виде мушкетёра…

— Когда вышел Ваш легендарный фильм «Д‘Артаньян и три мушкетёра», то критики приняли эту картину в штыки, а зрителям, наоборот, она очень понравилась. За что критиковали Ваш фильм?

— Прежде всего, их раздражал я, т.к. всегда презирал советскую власть и никогда не был членом КПСС, а из комсомола меня выгнали за то, что я резко высказал своё мнение. Но зрители обожали эту картину, а критики называли наших мушкетёров бубновыми валетами и считали, что они не похожи на настоящих героев Александра Дюма. А как только началась перестройка, этот фильм стали называть классикой отечественного кинематографа. Но многие коллеги до сих пор мне не могут простить такой бешеной популярности!

— У Вас была конкуренция с режиссёрами, которые также работали в историческом жанре?

— Я считаю, что у нас не было и нет никакой конкуренции. Один молодой человек недавно снял фильм «Три мушкетёра» (речь идёт о Сергее Жигунове. Прим. автора), но его ожидал грандиозный провал! Я недавно был в Доме кино, но когда меня увидели, то ко мне подбежала целая толпа, и меня стали умолять дать автограф. А я должен был давать интервью молодой журналистке. Но она, увидев эту картинку, сказала, что ей будет достаточно описать увиденное!

— Вы сняли фильм «Сезон чудес» с Аллой Пугачёвой в главной роли. Сложно было работать с этой певицей?

— Сначала она сама собиралась снимать эту картину, но потом, когда я уже стал режиссёром «Сезона чудес», то не просто не мешала мне, а была безукоризненной, поэтому у меня не возникало к ней никаких претензий, и у нас с Аллой сложились прекрасные отношения!

— Вы сотрудничали с «Театром кошек» Юрия Куклачёва. Как это произошло?

— У меня была ещё одна очень популярная картина, которая называлась «Выше радуги», где впервые снялся Дима Марьянов. Мне там понадобился образ русского Ивана, но на эту роль я не мог найти ни одного артиста, и вдруг по телевизору увидел программу с участием Юрия Куклачёва. И это было именно то, чего я хотел! Я с ним познакомился и пригласил сниматься вместе с его кошками. Мы подружились, а затем Юра пригласил меня, и я сделал ему программу «Цирк в моём багаже», которая прогремела на всю Россию. Она шла в цирке на проспекте Вернадского, а потом я для него сделал ещё одну программу. Именно я посоветовал Куклачёву создать собственный театр, что он и сделал!

— И последний вопрос: как Вы относитесь к современному российскому кинематографу?

— Сейчас у нас в России, к сожалению, снимают плохое американское кино, например, фильм «Левиафан», который получил премию. Это – конъюнктурный фильм невысокого профессионального уровня: если раньше нужно было снимать «за советскую власть», то сейчас снимают – «против». Есть, конечно, Никита Михалков. Он – патриот, а каждый его фильм – это профессиональное и сильное кино, но в любом случае современный российский кинематограф стал хуже, и я не хочу в нём участвовать!

Беседовал Евгений Кудряц

"Немецко-русский курьер", февраль 2016 года

Георгий Юнгвальд-Хилькевич: «Я всегда презирал Советскую власть!»1.0101