Сергей КОВАЛЕВ: «ЛОЖЬ В НАШЕЙ СТРАНЕ ПРИОБРЕТАЕТ ДРУГУЮ ФУНКЦИЮ!»

Известный российский правозащитник Ковалев не нуждается в особом представлении, а его острокритическая оценка нынешней российской власти заслуживает уважения. Сергей Адамович любезно согласился ответить на вопросы нашего корреспондента.

— В декабре прошлого года исполнилось 60 лет со дня принятия Всеобщей декларации прав человека. Как вы оцениваете ситуацию с правами человека в современной России?

— Я уже несколько раз выступал в этой связи, во всяком случае, упоминая данный юбилей, и позиция моя такая: я вообще не понимаю, что это за юбилей – юбилей замечательного текста, который рождает надежду и обнаруживает прогресс – медленный, трудный, но все-таки прогресс в центральной области права или это юбилей, наоборот, внушающий очень горький пессимизм, юбилей лицемерия real politik. Конечно, если говорить о правах человека в России, то вообще моя страна находится в авангарде тревог. Какой может быть разговор о правах человека, если у нас недавно прошло то, что называется выборами – парламента и президента. Скажем прямо: это вовсе никакие не выборы, так как целый ряд субъектов РФ имел результаты, сходные с «замечательным» рекордом Чечни – 99,5% избирателей пришли на избирательные участки, а 99,4% проголосовали за «Единую Россию» – нашу партию власти. Остальным десяти (а в выборах участвовало 11) партиям досталась 0,1%, грубо говоря, по одной сотой процента на каждую. В такой результат не верит никто, в том числе, и самые энергичные сторонники и члены «Единой России». А, тем не менее, наши ответственные государственные лица, начиная тогдашним президентом и заканчивая министрами и председателем избиркома, положительно комментируют этот результат, хотя слушатели им не верят и знают, что те врут. И тут возникает вопрос: а зачем нужно это вранье и кого они обманывают? Я думаю, что только не западных обозревателей. Тогда ложь в нашей стране приобретает другую функцию: это уже не средство обмана, а нечто иное. Я полагаю, что речь идет о неком ритуале – выражении раболепной покорности. Затем возникает следующий вопрос: а при чем здесь права человека? Как вы понимаете, они связаны с неким государственным устройством. Это называется демократией, которая предполагает сложнейший критерий, в том числе и прав человека. А им как раз и являются выборы. Давайте займемся несложной арифметикой: в стране 93 тысячи избирательных участков и еще 1 тысяча комиссий более высокого разряда. Заметьте, что каждой избирательной комиссии нужно подправить нечто в результатах голосования, а это значит, что не меньше трех человек из избирательной комиссии должны участвовать в этом мошенничестве, чтобы скрыть сей факт от своих коллег, если они сами не замешаны в этом. По моим подсчетам получается около миллиона людей – участников данных комиссий, которые либо совершают тяжкое уголовное преступление – фальсификацию результатов выборов, либо готовы совершить подобную фальсификацию. Они обеспечивают результат выборов, заказанный властью. Эти люди не боятся совершить уголовное преступление, они боятся его НЕ совершить – вот такой парадокс! А добавим сюда тех, кто прямо участвует в осуществлении т. н. административного ресурса. Об этом электоральном факторе не стесняется говорить даже сама власть. Чиновники, менеджеры, в том числе и частных предприятий, администрации больниц, милиция – все они готовят некий удобный для действующей власти результат выборов. И это все преимущественно представители среднего класса, т. н. хранители демократических устоев. Вот самая яркая ситуация того, что происходит с правами человека в России. Конституция не исполняется ни в одном своем фундаментальном пункте, причем сознательно. Там записано: разделение властей, но где оно – это разделение? Это что – наш «Шемякин суд» и наша т. н. законодательная власть и раболепный парламент? Мы называемся федерацией, но ее нет. Где вы видели в мире федерацию, где власти субъекта федерации назначают из федерального центра? В чем состоит эта федеративность? Почему я говорю о кризисе основных положений «Всеобщей декларации о правах человека» в мире? Real politik и политкорректность приводят к тому, что победители наших выборов получают поздравления, но это, извините меня, – не протокольная вежливость, а просто довольно-таки подленькое лицемерие: выборов нет, но поздравлять надо! Все политические лидеры всего мира смотрят на это сквозь пальцы. И если говорить об основных положениях «Всеобщей декларации», то они традиционно нарушаются во всем политическом мире и служат инструментом реальной политики, а вовсе не ее границами. Это – одна из международных проблем современности, так как данная ситуация очень опасна.

— Почему Запад не признал Ходорковского политзаключенным?

— Это произошло из политических соображений. Я понимаю, что столь авторитетную и замечательную организацию как «Международная амнистия» («Amnesty International») не волнует конфликт с одним человеком – господином Ковалевым, но тем не менее этот конфликт состоялся. Туманная ссылка на то, что политическая составляющая в действиях Михаила Борисовича Ходорковского, по их мнению, была не достаточно серьезна, чтобы признать его политзаключенным, просто смешна. Это явно политический шаг и политическое решение, нежелание конфликта с российской властью. Вот, собственно, и все! А какие еще есть причины? Если порассуждать, то политический заключенный – вовсе не обязательно человек, в действиях которого преобладают политические мотивы. Политзаключенный – это человек, подвергнутый осуждению по политическим мотивам власти. Уже в «Amnesty International» надо было бы это понимать. Если же следовать их логике, то огромное количество людей, которых при Сталине посадили за колоски или за опоздания на работу, они тоже не политические заключенные. Это просто плевок на память о жертвах сталинского террора. А кто же миллионы этих сталинских узников – они не политические заключенные? Так можно Бог знает до чего договориться... Эта позиция западных организаций совершенно очевидна в их области политкорректности, а она – ширма для комфорта международных чиновников и дипломатов разных стран. Вот и вся простенькая история с Ходорковским...

— Каково значение диссидентского движения на современном этапе?

— Я думаю, что нынешнее правозащитное движение мало помалу формирует гражданское общество, и это беспокоит власть. Не случайно она создала «Общественную палату», как бы представительствующую от гражданского общества. На самом деле, это – политика власти в общественных сферах и осуществляется специально для вас – Запада и некая демонстрация демократических свобод и прав человека в стране. В отличие от этого очень немногочисленные общественные организации внутри страны, подвергающиеся со стороны власти довольно заметному давлению, как вы, вероятно, знаете, все же играют (может не достаточную) роль в формировании общества. Потихоньку начинает складываться гражданское общество, и в каких-то проявлениях заявляет о себе. Это, увы, очень медленный и робкий процесс, довольно резко разделяющийся на бурные радикальные выступления не слишком серьезного наполнения и подчеркнутую академичность других сил. Вообще, наши правозащитники часто любят говорить, что они политикой не занимаются, и их сфера – отнюдь не политика. Данное утверждение – некое заблуждение, как это правозащитники не занимаются политикой? По своей природе правозащитники как раз ею и занимаются, только что это за направление политики? Это – не реальная политика в борьбе за власть, и такого не может и не должно быть в правозащитном движении, а требования иной политики – добросовестной и свободной, требования к государству и его политикам, чтобы на самом деле источником власти являлся народ и чтобы в стране была система ответственной перед народом власти. Это, если хотите, борьба за то, что в середине двадцатого века самые выдающиеся мыслители назвали «новым политическим мышлением», борьба за добросовестную политику, не основанную на дипломатии лжи, угроз и шантажа. Вот какой мне представляется роль нынешнего правозащитного движения в России. Надо сказать, что этот политический компонент требований правозащитников не очень выявлен, но он подразумевается, и так и будет развиваться общественная мысль. Гражданское общество – это общество, в котором есть критическая масса понимающих, что происходит с демократией – в самом общем и жестком смысле этого слова, – и имеющих силы заявлять свои требования к тому, чтобы демократия господствовала в стране. Это – непростая ситуация. Правозащитники не могут заниматься отдельными вопиющими примерами нарушения права – часто вспыхивающих, обоснованных проявлений недовольства в социальной системе, часто слушающихся у нас заказных решений судов, ведь в стране имеются политические заключенные. Я уже не говорю о скандальных историях, касающихся избиения жителей ряда городов, например, в Благовещенске. Это – чудовищная история, но существует огромная масса примеров притеснения беженцев, которыми занимается Светлана Алексеевна Ганнушкина и т. д. Сфера активности правозащитников очень важна, мимо которой неравнодушный человек просто не может себе позволить пройти, а более общая задача данного сообщества – требование демократического государственного устройства в стране, ответственности власти, и этот компонент выражен совсем недостаточно, но он есть и будет нарастать! К современному правозащитному движению в России может быть предъявлено много претензий, но все-таки этот общий компонент существует и, как я полагаю, он будет развиваться, так как просто не может этого не делать!

С Сергеем Ковалевым беседовал Евгений Кудряц

Журнал «Партнёр» №2, 2009 год

Сергей Ковалев (1930) родился в семье железнодорожника. 28 декабря 1974 года Ковалев был арестован по обвинению в «антисоветской агитации и пропаганде». В декабре 1975 года суд приговорил его к 7 годам лагерей строгого режима и 3 годам ссылки. Срок отбывал в Скальнинских (Пермских) лагерях и в Чистопольской тюрьме; в ссылку был отправлен на Колыму. По отбытии срока ссылки поселился в городе Калинине (Тверь). Сейчас живет в Москве.
На выборах 1990 года был избран народным депутатом РСФСР. В 1990—1993 годы — член Верховного Совета РСФСР, член Президиума Верховного Совета, председатель парламентского Комитета по правам человека.
В 1993—2003 годы — депутат Государственной Думы (в 1993 и 1995 гг. избран в одномандатном округе Москвы, в 1999 году — по федеральному округу)
Был одним из учредителей движения «Выбор России» и партии «Демократический выбор России» (ДВР). До 2001 года — член политсовета ДВР. После самоликвидации ДВР отказался вступать в партию СПС, оставаясь при этом членом её фракции в Государственной Думе.
В 1996—2003 годы — член Парламентской Ассамблеи Совета Европы.
На выборах в декабре 2003 года баллотировался в Государственную Думу по региональному списку Российской демократической партии «Яблоко» в Санкт-Петербурге. Партия «Яблоко» не преодолела пятипроцентный барьер и не прошла в состав Государственной Думы.
28 сентября 2006 года Ковалев вступил в партию «Яблоко». 29 сентября 2006 года избран сопредседателем «правозащитной фракции» партии «Яблоко».
В декабре 2007 года на выборах в Государственную Думу шел вторым номером в списке «Яблока». Партия не преодолела семипроцентный барьер и не прошла в парламент.
10 августа 2008 года осудил позицию российского руководства в грузино-южноосетинском конфликте.